В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя). Владимир Обручев

конокрады следили за нами ещё с вечера и ночевали по соседству, но присутствие собаки мешало им совершить кражу ночью. Я вспомнил, что собака ночью раза два ворчала: видимо, чуяла подбиравшихся к нам воров. Ливень с градом, загнавший собаку в палатку, сопровождавшийся сильным шумом и раскатами грома, позволил похитителям быстро выполнить своё намерение. Второпях они перерезали поводки и умчались на лошадях.

      Мы оба стояли в унынии возле дерева. Выследить воров было не трудно. Собака Лобсына была приучена к этому, а следы на намокшей земле оставались ясные. Но что же мы могли сделать, оставшись без коней? Тащить на себе четыре седла и два вьюка, выслеживая воров пешком, конечно, не имело смысла – и никаких шансов на успех. Я мог бы остаться в палатке, а Лобсын с собакой преследовать воров налегке. Но и это было безнадёжно, хотя они не могли ещё уехать далеко. Пеший конному не товарищ, как говорится.

      – Видно, придётся тебе, Фома, караулить наш стан, – сказал Лобсын. – А я пойду искать где-нибудь поблизости монгольские зимовки, чтобы нанять там коней и погнаться за ворами.

      – А если не догонишь их? Пока что они уедут далеко, перемахнут за Иртыш и через Алтай на летние кочевья, продадут коней кому-нибудь, ищи ветра в поле!

      – Ну, найду зимовки, купим коней, чтобы ехать дальше. Денег у тебя хватит?

      – Смотря по тому, сколько запросят монголы. Может быть, придётся только нанимать коней от улуса до улуса и ехать обратно в Чугучак не солоно хлебавши.

      Вдруг собака залаяла и бросилась в сторону реки, откуда раздался топот копыт по гальке. Из густых зарослей тальника вырвалась лошадь и прибежала к нам, сопровождаемая нашей собакой, которая с визгом и ворчанием подскакивала на бегу, стараясь схватить коня за гриву.

      – Это мой конь! – воскликнул Лобсын. – Он меня любит и всегда подбегает, возвращаясь с пастбища ко мне, лишь только увидит. От воров вырвался и прибежал назад. Ну, теперь дело иное! Я сейчас в погоню за ними с собакой, а ты останься при палатке.

      Лобсын побежал к палатке, вынес потник, седло, уздечку. Я оседлал подбежавшего коня, пока калмык одевался и наскоро собирал кое-что в суму, очевидно немного провизии и чашку.

      – Возьми моё ружье! – предложил я.

      – Не нужно, лучше дай ливольвер, он неприметный в кармане, а вытащишь – страху нагонит больше.

      Я достал револьвер, который Лобсын засунул за пазуху. Стрелять я выучил его давно, и, сопровождая караваны, он всегда имел револьвер с собой на всякий случай.

      – Ну, будь здоров, Фома! Если не к вечеру сегодня, то утром завтра вернусь беспременно. Воры ещё недалеко, и я скоро догоню их.

      Он привёл собаку к дереву и показал ей следы конокрадов, очевидно монголов, судя по острому углублению от каблука и отсутствию следа от задранного вверх носка монгольских сапог. Собака взвизгнула и побежала по следу. Лобсын вскочил на коня и умчался за ней. Я смотрел, как он ворвался в чащу тальника по узкой тропе и исчез. Было уже совсем светло, грозовая туча ушла