Лунные хроники. Красная шапочка. Марисса Мейер

бы могла бежать.

      Торн по-прежнему молчал, словно выполнял ее приказ: «Просто оставь меня в покое». Произнося эти слова, она чувствовала, что ее как будто обожгло, кровь вскипела, кожа загорелась. Ощущение перегрева – побочный эффект дара лунатиков, силы, которую доктор Эрланд открыл в ней после того, как снял с ее позвоночника блок-имплант, стоявший там все эти годы. Золе это казалось какой-то магией, но лунатики рождались с этой силой. Это позволяло им контролировать биоэнергетическое поле других живых существ и манипулировать ими. Они могли заставить людей видеть то, чего на самом деле нет, или испытывать нужные лунатикам эмоции. Они могли гипнотизировать людей и приказывать им делать то, что в нормальном состоянии те никогда не стали бы делать. Беспрекословное повиновение и никакого насилия.

      Зола только училась пользоваться этим даром, и не была уверена, что ей удалось подчинить себе Торна, – так же, как не вполне понимала, как смогла убедить охранников перевести ее в более подходящую камеру. Но она придушила бы этого болтуна, если бы он не замолчал. Дар лунатика поднял волны энергии где-то в области шеи, стимулируя нервную систему и мозг. На секунду она потеряла контроль над силой, и Торн тут же сделал именно то, чего она хотела.

      Перестал болтать и оставил ее в покое.

      Ее захлестнуло чувство вины. Она и не подозревала, как эта сила влияет на человека, и что происходит у него в голове. И она не хотела стать одним из тех лунатиков, которые пользуются даром только потому, что… могут. Она вообще не хотела быть лунатиком.

      Зола тяжело вздохнула, сдувая с лица прядь волос, и снова нырнула в дыру, которая образовалась, когда она выломала выдвигающийся из стены механизм.

      Она подошла к Торну, тот посмотрел на нее. Он все еще находился под воздействием чар. Не хотелось признавать, но он был очень привлекательным: выдающийся подбородок, ярко-голубые глаза, дьявольские ямочки на щеках, и прочая ерунда. Хотя он отчаянно нуждался в стрижке и бритье.

      Зола постаралась успокоиться.

      – Я заставила тебя поступить так, как мне хотелось, хотя не должна была этого делать. Я злоупотребила своим даром и прошу прощения.

      Он мельком взглянул на ее металлическую руку и торчащую из указательного пальца отвертку:

      – Ты та самая девушка, которая только что была здесь?

      К удивлению Золы, голос его звучал твердо, хотя в речи слышался сильный американский акцент. Почему-то она думала, что после промывки мозгов он станет говорить невнятно.

      – Конечно, это я.

      – О, – произнес он, нахмурившись. – Раньше ты казалась намного красивее.

      Зола вспыхнула. Она хотела было взять свои извинения обратно, но просто сложила руки на груди и сказала:

      – Курсант Торн, кажется?

      – Капитан Торн.

      – Ты был кадетом, когда дезертировал.

      Он удивился, но потом его лицо просветлело, и он спросил, указывая на ее голову:

      – У тебя там