Лунный камень мадам Ленорман. Екатерина Лесина

очередное представление, а появилась мышь. И что оставалось делать?

      Странно.

      И чем дальше, тем странней. Теперь к злости добавился азарт: Мефодий поймает эту циркачку, и тогда…

      – Простите, пожалуйста, – Машка застыла на вершине лестницы.

      – Что?

      – Ковер, – она указала на светлую дорожку, которая укрывала пол в коридоре. – Он чистый, а я…

      Грязная. Белые волосы вымокли и повисли печальными сосульками, тушь расплылась, тени потекли. И колготки на коленках порвались. Что ботинки, что серый костюм, аккуратный, хоть и явная дешевка, были покрыты грязью.

      – Вдруг потом не отмоется?!

      И девчонка смотрит с такой тоской, словно уже оплатила чистку разнесчастного ковра из собственного кармана.

      – Не отмоется – куплю новый.

      Сам Мефодий был ничуть не чище, и, честно говоря, больше всего ему хотелось остаться в тишине своей комнаты, запереть дверь от гостей, которые всенепременно объявятся, и раздеться. А потом – душ, горячий чай, можно с коньяком, и постель.

      Опять до рассвета засиделся, а до победы над бумажными горами было пока далеко.

      – Идем, – он взял девчонку за руку, тоненькую такую теплую руку, и удивился тому, до чего узкая у нее ладошка, а пальцы хрупкие. И ноготки короткие, подпилены аккуратно.

      Это Грета вечно с когтями рассекает.

      А Софья пытается ей подражать. Вот только одна ногти наращивает, и в хорошем салоне, а другая предпочитает покупать накладные, дешевенькие, кислотных расцветок.

      – В общем, так, дорогая моя, – Мефодий шел по коридору, прикидывая, куда бы поселить мышь. Лучше бы подальше от мелкого гаденыша, уж больно скользкий у того был взгляд. А девчонка молоденькая, наивная. Не вышло бы беды… и от Греты ее убрать надобно. У той язык, что жало.

      Рядом со Стаськой? Та тихая, тише остальных, но слегка подвинута на сверхъестественном. Напугает еще, особенно прознав, что Машка видела женщину в белом.

      Мефодий фыркнул: нет, вот незадача. В доме множество комнат, а новенькую поселить негде!

      И все-таки он остановился перед дверью.

      – Жить будешь здесь, – дверь была открыта, но с внутренней стороны имелась щеколда. – На ночь запирайся.

      – Почему?

      – По кочану.

      У гаденыша может возникнуть новая гениальная идея, последствия которой придется расхлебывать Мефодию.

      – Если я сказал запираться, то ты так и поступаешь.

      Мышь кивнула.

      – Вещи свои сама разберешь или помощь прислать?

      – Сама, – пискнула и к баулу потянулась, словно опасаясь, что Мефодий его с собой утащит.

      – Вот и умница! Сейчас переодевайся, сходи в душ…

      Комната к гостевым не относилась, поэтому и санузел при ней имелся.

      – Я велю подать чай… обед через час. Спустишься вниз, там со всеми и познакомишься. Машка…

      Она замерла, глядя на него голубыми глазищами. Вот же чудо, хоть ты хватай ее в охапку и вывози с острова. Заклюют же!

      – Никого тут не бойся, ясно? А станет