Лунный камень мадам Ленорман. Екатерина Лесина

черная вода озера, которое, рассвирепев, гнало к острову волны, точно мстило за обиду.

      – Куда ты полезла, идиотка? – Машку схватили за шиворот и рывком отбросили от стены. И конечно, она упала. И конечно, упала в лужу.

      – Вы… вы… – Машка задохнулась от гнева и растерянности.

      Лужа была холодной. Грязной. И глубокой.

      Поднявшись, Машка убедилась, что костюм ее окончательно испорчен, да и весь внешний вид… Машка бы такого репетитора на порог дома не пустила!

      – Ты чего к обрыву полезла? – тип возвышался над ней и извиняться не собирался.

      – Женщина, – Машка всхлипнула, вспомнив о незнакомке в белом. – Там женщина упала… спрыгнула…

      – Какая женщина?

      Кажется, ей не поверили.

      – В белом, – ответила Машка, не в силах отвести взгляд от недовольных серых глаз типа.

      А он взял и выругался.

      Мышь белая. Синеглазая.

      Робеющая под насмешливым взглядом Греты, которая с трудом смех сдерживает. И мышь сутулится, переступает с ноги на ногу, вздыхая громко.

      Машка.

      Не Мария, и уж точно не Мария Ивановна, но именно Машка, бестолковое создание, которому выпала нелегкая судьба обучать гаденыша английскому.

      – Это Маша, – решил представить мышь Мефодий. – Мы немного под дождь попали. Сами знаете, какие здесь грозы.

      – Ужасные! – подхватила Софья, которая разглядывала мышь с недоумением.

      – Грозы ужасные, лужи глубокие… – Грета все же рассмеялась. – Феденька, ты ее что, за волосы волок?

      – Я упала, – тихо произнесла мышь.

      – Милочка, – холодный взгляд Греты резанул по ней, заставив отпрянуть. – Вас никто не спрашивает. Будьте добры усвоить сразу: в этом доме прислуга не вступает в разговор с хозяевами.

      – Это с тобой, что ли? – Софья все же приняла решение. – Не слушай ее, милая. Грете нравится выдавать себя за хозяйку. А на самом деле…

      – Что на самом деле?

      Ссора закипала. И мышь с несчастным видом повернулась к Мефодию, словно у него искала поддержки. А ведь девчонка промокла до костей, и трясется она не столько от страха, сколько от холода. В синих глазищах – недоумение и обида. Другой встречи ожидала?

      Пусть погодит немного. Мефодий хотел кое-что прояснить.

      – Грета, а почему у тебя волосы мокрые? – спросил он.

      – Что?

      – Волосы, спрашиваю, почему мокрые. И у тебя Софочка? Вы что, вместе душ принимали?

      Софья фыркнула от этакого предположения. А Грета рассмеялась.

      – А что, сердишься, что тебя не позвали?

      – Отвечайте.

      – Я плавала. А Софья…

      – Я в саду была. Читала… а потом как дождь налетел…

      Читала? Допустим, Софья иногда брала в руки книгу, но вот погода с самого утра не располагала к прогулкам. Лжет?

      – Книга такая интересная попалась… я в беседке засиделась… а там уже небо темное… громыхает – жуть…

      Точно, лжет! Поэтому и топит ложь, наворачивая поверх нее узоры из слов.

      – А я в душе был, если интересно, дядя Федя, – отозвался поганец,