Звездные мошенники. Кейт Лаумер

люди рискуют головой ради славы? Или им нужны только кровь и смерть?

      Было странно думать, что архаичная смесь рыцарского турнира, римского цирка, олимпийских игр, родео и шестидневной гонки занимает такое важное место во вполне современной культуре. Сильно искаженное подобие Турнира Лилии, в горниле которого ковалась когда-то имперская знать. Турнир ежегодно давал любому, независимо от происхождения, возможность доказать, что он не хуже тех, кого общество ставит выше его. В схватках с противниками крестьянский парень мог, шаг за шагом, подняться к вершине имперского миропорядка. Старинный турнир служил для испытания всех качеств человека, от физической храбрости до стратегического чутья, от выносливости до быстроты ума, от стремления к истине до способности избегать ловушек.

      За два столетия, прошедших после падения империи, Турнир понемногу превратился в спектакль для туристов, в карнавал – с прибавлением риска в качестве острой приправы для тех, кому хватило смелости, и щедрых наград для немногих, дошедших до финала. На Имперскую Хартию до сих пор ссылались при его открытии, старинный Кодекс оставался в силе, но мало кто помнил, что Кодекс и Хартия значат на самом деле. Юридические тонкости для распорядителей Турнира, полагали зрители и участники. Теперь же, когда столь желанные туристы внезапно и необъяснимо оказались за воротами, цель Турнира казалась еще более сомнительной…

      Возможно, думал Ретиф, мне удастся напомнить публике о том, что написано мелким шрифтом в Хартии, прежде чем все закончится.

      За высокими бронзовыми воротами прозвучал горн. Спустя некоторое время створки ворот с грохотом разошлись, и выступивший вперед нескладный чиновник отрывисто кивнул в сторону первой шеренги претендентов первого дня.

      Нестройно маршируя по арене, претенденты выстроились в каре перед императорской ложей, над которой трепетали на ветру знамена и зеленели гвардейские мундиры: император почтил своим присутствием открытие турнира.

      Над полем еще раз прозвучали горны. Ретиф узнал сигнал «К оружию!» и мелодию имперского приветствия, после чего ожил громкоговоритель:

      – …По обычаям Фрагонара и с благосклонного соизволения его императорского величества, при всеобщем согласии…

      Монотонный голос довольно долго зачитывал условия соревнований первого дня. Когда громкоговоритель умолк, судьи заняли свои места.

      – Сейчас начнется, – сообщил Фицрейвен.

      Судьи раздали претендентам длинные кнуты, латные рукавицы и забрала для первого, не совсем обычного, состязания.

      Блондин оказался прямо напротив ложи. Сначала он натянул тяжелую кожаную рукавицу, прикрыв предплечье, потом принял от судьи плетеный пятнадцатифутовый кнут из бычьей кожи. Кнут лениво выкатился, затем, повинуясь легкому движению запястья, вернулся со звуком выстрела. Ретиф отметил, что кнут грубоват и неуклюж: кожаная змея не хотела скользить легко и незаметно.

      Ложа наполнилась, но командора с оруженосцем никто не побеспокоил.