Ветер вересковых пустошей. Галина Евстифеева

за честь, да благословят тебя боги, – молвил Олаф.

      Княжна начала убирать тряпицы и нож в сундук, когда воин, дойдя до дверей, обернулся и спросил:

      – Давно ты здесь, у князя Торина?

      – Давно, шесть солнцеворотов, – удивлённо ответила Горлунг.

      – Кто же учил тебя целительству?

      – Бабка моя, – ответила княжна. Она не понимала, зачем новый дружинник князя задает ей эти вопросы.

      – Как же ты попала сюда? Откуда ты родом? – вопросы сыпались из Олафа, как из рога изобилия.

      – Я родом из Норейг. Князь приехал на родную землю шесть солнцеворотов назад и забрал меня у бабки, так я и оказалась на Руси, – повернувшись к сундуку, ответила Горлунг.

      – Ты одна живёшь в покоях этих?

      – Нет.

      – Супруг твой счастливый человек, – протянул Олаф, его разочаровала мысль о том, что у Горлунг есть муж.

      – Я не мужняя жена, – процедила сквозь зубы княжна, её нервировали вопросы воина.

      – Тогда с кем ты здесь живёшь? Неужели ты княжеская наложница? – изумился Олаф.

      Горлунг задохнулась от возмущения. Вот к чему привело пренебрежение отцовское, принимают её за рабыню! Уж Прекрасу точно за бесправную рабыню никто бы не принял.

      – Я – княжна Горлунг, дочь князя Торина, – чётко произнося каждое слово, сказала она, – а живу я здесь со своей нянькой и рындой.

      Олаф удивлённо посмотрел на неё и попятился к выходу из одрины. Княжеская дочь, да, не быть ей его, не отдаст конунг Торин ему свою кровинку. О, боги, как он мог так ошибиться?

      – Прости, княжна, не подумал, – только и молвил сын конунга Ингельда, – не знал…

      – Ступай, норманн, – гневно процедила Горлунг.

* * *

      Вечером Олаф неслышно отворил дверь покоев княжны Горлунг. Незамеченный хозяйкой, он любовался её красивым профилем, гордым поворот головы, смоляной косой. А дочь Торина ощупывала лоб лежащего на ложе возле окна воина, и видел Олаф, как преображается лицо княжны, глядя на раненого, как робкая улыбка касается её губ. Но стоило только Горлунг увидеть, кто пришел в её покои, как исчезла улыбка с её уст, словно и не было её мгновения назад. Ревность и злость ужом шевельнулись в сердце сына конунга Ингельда Молчаливого, но он не промолвил и слова.

      Глава 10

      Прошло несколько дней с момента приезда сватов к князю Торину, все дни проходили в развлечениях и пирах. Погода установилась тёплая, и, казалось, сами боги благоволят союзу Карна и Прекрасы: всё вокруг цвело, наполняя воздух ароматом свежей травы и благоуханием цветов, точно так же должна была расцвести любовь в сердцах наречённых. Однако Лада не одарила Карну и Прекрасу своей милостью.

      Княжна недовольна была суженым: привыкшая с малолетства, что дружинники не сводят с неё восхищённых глаз, ловят каждое её слово, Прекраса была поражена равнодушием наречённого. Карн был к ней внимателен, почтителен, сопровождал её в конных поездках, прогулках по берегу речному, но глаза его смотрели холодно на княжну.