Ветер вересковых пустошей. Галина Евстифеева

невеста для княжича былую прелесть, нет, он видел, что она красива чистой невинной прелестью, но мысли его занимала рыжая бесстыдница. И весь оставшийся пир думал Карн лишь о том, как заманить прислужницу в свою одрину, но так, чтоб об этом не прознали князья, ибо негоже жениху так вести себя в доме отца невесты своей.

      А пир продолжался, дружинники из тех, что на ногах ещё держались, перешли от стола к очагу, и, рассевшись, слушали скальда князя Фарлафа. Бьорн Путешественник рассказывал им об одном из славных норманнских героев, из тех, что не страшились никакого врага, и из сечи доброй выходили без царапины единой. Его рассказ плавно переходил от битвы к битве, скальд приукрашивал легенду, заставляя слушателей внимать ему с открытым ртом. Даже славяне почтительно притихли и жадно ловили каждое слово Бьорна, уж больно интересно было слышать о чужой земле и странствиях смелого мужа.

      В тот момент, когда скальд перешёл к рассказу о самой захватывающей битве, отворилась дверь в гридницу и вошла молодая женщина. Мало кто обратил на неё внимание: князь Фарлаф переговаривался с сыновьями, Марфа и Прекраса сидели молча, не отрывая взор от блюд, боясь не угодить Торину, дружинники слушали скальда. И лишь князь Торин неотрывно следил за приближающейся к нему худенькой фигуркой.

      Князь отмечал, что старшая дочь по-своему красива, нет, её нельзя сравнить с Прекрасой, но ничего отталкивающего, неприятного взору в ней нет. Больно худа она, нет в её фигуре манящих округлостей, но зато держится гордо, будто хозяйка она здесь всем и всему.

      Горлунг постаралась на славу и выглядела миловидной и даже хорошенькой: чёрные волнистые волосы длиной до пояса удерживались серебряным обручем, тем самым, что когда-то подарила ей Суль. Бордово-красное платье, расшитое чёрными нитками, плотно облегало худощавую фигуру, подчёркивая тонкую талию, в вороте виднелась тонкая белоснежная сорочка, выгодно контрастирующая с кровавым цветом платья и смоляным волосом княжны. Чёрные брови казались мазками сажи на бледном лице, они плавно изгибались над чёрными глазами, беспокойными, жестокими, смелыми, зовущими… глазами его любимой Суль.

      Сколько лет прошло, а этих глаз Торин не забыл и не забудет никогда, и вот такие же глаза у дочери, удивительно. Князю всегда казалось, что Прекраса чем-то похожа на жену конунга Ульва, золотыми волосами, белой кожей, хотя он всегда осознавал, что у Суль локоны немного темнее, а кожа редкого оттенка, словно светлый мёд. Но теперь Торин осознал, что самой привлекательной чертой в Суль были глаза, страстные, беспокойные, злые. И как ни смешно это было, но все его златокудрые наложницы, рабыни, так же мало напоминали Суль, как Марфа или Виллему. По-настоящему похожа на Суль была лишь Горлунг, и дело не во внешнем сходстве, нет, главное, что их роднило – это тёмная душа и жёсткий взгляд чёрных зовущих глаз.

      А Горлунг смело смотрела на князя Торина, но душу её сковал страх липкий, противный, всеобъемлющий, она ожидала, что Торин выгонит её из гридницы, изгонит с позором, не даст даже слова молвить, и тогда