Ветер вересковых пустошей. Галина Евстифеева

даром богов, чаще всего она есть первый признак их проклятия.

* * *

      Две сестры от одного отца и одинаково покорных и молчаливых матерей, они должны были быть похожи, но боги решили иначе. Не было ничего, чтобы роднило между собой княжну Прекрасу и княжну Горлунг, и мечты, заботы, пути у них были разные.

      Княжна Горлунг была на особом положении: чернавки и девки теремные не бросались со всех ног исполнять её прихоти, дружинники ей не подмигивали, мамки-няньки не рассказывали сказок и легенд. Её не любили во дворе, но уважали и ценили. Это была не привилегия, данная ей от рождения, нет, уважение людское Горлунг заслужила. Заработала тяжким трудом, ибо трудилась она, не покладая рук.

      Всё началось давно – шесть солнцеворотов назад, когда она была привезена на эту землю. С первого мгновения, как только княжна спустилась с драккары, всем, кто встречал князя Торина, стало ясно, что не люба она князю, да и княгине. Это и не скрывалось. Горлунг тогда была изгоем в княжеском дворе, даже с нянькой её – Инхульд (привезённой ещё из Норэйг) не разговаривали девки теремные. Но больше всего люди Торинграда невзлюбили княжну тогда, когда князь приставил к ней рынду, который охранял людей от неё. Вот с тех пор и пошла молва среди жителей Торинграда о ребёнке-ведьме, в след которой волхвы грозили посохами.

      Но после болезни князя многое изменилось, люди сами к ней потянулись. Горлунг начала лечить сначала раны дружинников, полученные при ежедневных упражнениях в ратном деле, потом простуды, а вскоре жители Торинграда начали обращаться только к ней, чем вызвали гнев волхвов. Последние не могли смириться с тем, что ребёнок заменил их, волхвы прокляли дочь князя и ушли с земель близь Торинграда. А причина популярности Горлунг была простой: она не заставляла молиться, приносить жертвы богам, нет, она просто давала мазь или настой и делала перевязки, чертила вокруг больного знаки разные, непонятные, иногда в тяжёлых случаях делала обереги. И ни слова упрёка, ни одного нравоучения не слетало с её плотно сомкнутых губ, лишь головой иногда покачает, и всё.

      Покои Горлунг, самые большие и холодные во дворе Торина, состояли из двух комнат: просторной с широкими лавками и столом, в ней раскладывались и сушились травы, лежали тяжёлые больные, и спал Эврар (рында княжны), к ней примыкала маленькая спаленка княжны с широкими полатями для сна Горлунг и лавкой для её няньки – Инхульд.

      Угрюмая и молчаливая Горлунг редко бывала на женской половине, бабы славянские, открытые и дружелюбные, любившие посплетничать, терялись в её присутствии, как-то само собой выходило, что при появлении старшей княжны смолкали разговоры. А та считала это знаком ещё большей ненависти отца и Марфы, поэтому невзлюбила княжна женщин торинградских.

      Лето напролёт собирала и заготавливала Горлунг травы, все леса близлежащие знала она, как свои персты, и всегда на шаг позади неё шёл верный Эврар. Никто уже не боялся, что старшая дочь Торина сведёт к Морене княжеских людей, но рында так и остался при Горлунг. И ни