Быть войне! Русы против гуннов. Максим Кисляков

взором следят за Йоштом.

      – Опять расшалились, – недовольно произнес старец, помогает гостю откашляться. Сдвинул брови, крикнул сердито: – Кыш отсюда! Гостя спугнете! Вон, уже трясется как осиновый лист на ветру.

      Глаза один за одним стали гаснуть, хрюканье и чавканье прекратились.

      Йошт перевел дух, с интересом рассматривает старичка. Лицо у него веселое, светится задором как у ребенка.

      – А вас как кличут?

      – Разве не сказал? – удивился старик, скребет лысину. – Старею, старею… Люди меня Кродо зовут. Эй, ты чего рот раззявил? Смотри, муху проглотишь. Богов, что ль, никогда не видел?

      Венед с трудом протолкнул кусок в горло.

      – Не-а…

      – Ну дела!.. Раньше мы вообще среди людей ходили, иные настолько часто, что потом смотрят на ребятню и удивляются: «Что-то больно на меня похож». Помню одного такого – здоровенный детина, сызмальства бродил по лесам, бил зверя разного, первый в округе охотник! Но потом все больше к людям, к людям. Эх! – махнул рукой Кродо, лоб рассекли морщины. Добавляет немного грустно: – Радегастом кличут. Может, слышал?

      – Раде…гаст? Охотник? – шепотом переспросил Йошт, глаза вытаращил. – Так ему же разбойники поклоняются! В наших краях его чтят. А я и не знал, что он… сын божий.

      – Угу, – кивает бог. – Самый любимый, младшенький…

      Венед опять закашлялся, репа не в то горло угодила.

      – Силы недюжинной, Бера, то есть медведя, как кутенка, одной левой! – продолжает мечтательно Кродо, услужливо хлопает Йошта по спине. – Ему бы дружины водить царские, а он все по лесам да морям – водит за собой рвань всякую, разбоем промышляет. Дурень!

      Старец тяжело вздыхает, смотрит на Йошта.

      – Постой, никак и ты в разбойнички подался?

      Йошт отрицательно покачал головой, никак не может отдышаться.

      – Эт хорошо. Отбирать чужое – последнее дело. А чего у тебя сапоги военные, ратник, что ли? Хотя худоват для воя…

      – Я с купцом.

      – Это тот самый, что внизу лагерем встал? Тогда понятно, охранничек, значит. Ну и времечко – мельчает дружина, ох, мельчает… Тьфу!

      Венед смутился, отложил в сторону надкусанное яблоко.

      – Да ты не обращай на меня внимания. Это так, старческое. Ты ешь-ешь!

      Вдруг в кустах опять зашелестело, гукнуло.

      – Вот негодники. Скучно им! – весело оправдывается Кродо.

      Но Йошту спрашивать «кому?» что-то не захотелось. И так спина и руки пошли гусиной кожей.

      Старик и без вопроса перечисляет, кивает в беспокойную темноту.

      – Это духи леса, лешие там всякие, окоемы, прокуды, лизуны… Мгновение!

      Старец вновь что-то ищет в бездонных карманах.

      – Куда же я ее? Ага! Вот она…

      Кродо протягивает руку венеду, на ладони деревянная дудочка. – Это жалейка. Я им сыграю – они и утихнут.

      Воздух содрогнулся, пошел волнами. Чарующая мелодия бьет фонтаном, струится, будто прохладный ручей в выжженной солнцем степи. Звуки на мгновение зависают в воздухе,