Молчание небес. Владимир Потапов

Куда ты?! – высунувшись в дверной проём орал Пашка. – Дура! Взорвётся!

      Клим, оттолкнув того в сторону, бросился вслед за женой. Чуть не упал на мокрой плиточной тропинке, чертыхнулся и побежал назад: обуваться.

      А Нина Григорьевна, подбежав, всё дергала и дергала заклинившую водительскую дверь. Дверца вдруг подалась, распахнулась, и Нина рухнула на газон. Заплакала от боли и, почему-то на четвереньках, поползла к выпавшему наполовину из машины парню. Ухватила за брючный ремень и потянула наружу. Парень еле слышно застонал и с места не сдвигался.

      – Ремни, мать их!.. – сообразила Нина.

      А с неба лило и сверкало. А от дома что-то громко и беспрестанно кричали.

      «Ремни… Ножик бы… Ножик надо, разрезать…» – растерянно подумала она, оглянулась беспомощно на кричавших. И никого не различила сквозь пелену дождя. Лишь неяркие цветные пятна.

      – Скорую вызови! – крикнул, сбегая с крыльца, Клим Малиновской. – И пожарников тоже!..

      Пашка, глядя на того, схватил первую попавшуюся у входа куртку и побежал следом.

      – Ножик дайте! Ножик принесите! – плачущим голосом кричала им навстречу Нина Григорьевна.

      Мужики подбежали, опасливо косясь на бензобак, оттолкнули Нину в сторону. Полезли в машину и долго-долго что-то там возились. Машина заглохла. А потом Клим ногами выбил пассажирскую дверь изнутри. Выбрался, аккуратно подхватил парня под мышки, потянул на себя. Пашка помогал ему из машины.

      Так и понесли его в дом. Пашка шёл сзади, держа того за ноги и удивлялся: Клим вышагивал в резиновых сапогах и плаще. Когда успел, собака? Вместе, кажется, бежали… Затем перевёл взгляд на Нину. Та шла рядом с мужем и придерживала парнишке голову. Мокрые, зазеленившиеся от травы брюки плотно облепили её ягодицы, и казалось – одни лишь трусики на ней. Такие же белоснежные, с оборочной каймой.

      От них и не отрывался до самого дома.

      – Я вызвала!.. Всё!.. Все едут! – испуганным голосом встретила их Малиновская.

* * *

      – Взяли!

      Врач с санитаром подхватили носилки, закатили в скорую.

      Машина стояла вплотную к крыльцу. На влажной траве отчётливо виднелась колея от ворот до крыльца.

      Пожарники уже уехали. Тушить было нечего. «Гаишники» ещё не приезжали. Ливень кончился, и опять ярко лупило солнце.

      Все толпились у скорой. И всем уже было невтерпёж, чтобы побыстрее кончился этот кошмар.

      – Стойте, доктор! – Нина вдруг попридержала заднюю дверь. – Как хоть он?

      Её колотило крупной дрожью от пережитого, от мокрой одежды.

      Доктор неопределённо пожал плечами.

      – Кто его знает?.. Обследуем сейчас, просветим… Переломов, видимо, много. Странно, что ещё в сознании… Не знаю…

      – Это хорошо! – вдруг громко сказала она. – Будет хоть с кого за забор спросить! Да за газон!.. Век не расплатится!

      Доктор недоуменно посмотрел на неё. А потом на лице появилась брезгливость. Ничего не ответил и захлопнул дверцу.

      Машина уехала.

      Нина Григорьевна обернулась. И встретилась