Как Стенька Разин по Волге ходил…. Илья Александрович Таранов

в сердцах махнул рукой:

      – Шли гонца в царские палаты! Пир устрою по случаю удачной охоты.

      – Твоя светлая воля, великий государь! – поклонился боярин.

      Глава 11

      Царь Алексей Михайлович ближе к Москве становился всё сумрачнее. Государственные дела, забытые на охоте, теперь теснились в его голове, наводя туск на светлые царские очи. В марте царь отпраздновал свой сорок первый день рождения. Он был крепкого телосложения, белолиц, румян и темно-рус. Большие широко расставленные добрые глаза и красивая окладистая борода выдавали в нём человека большой русской души.

      Стоит сказать, что вступил на трон Алексей Михайлович в 16 лет. Сознавая своё царское самодержавное величие, окружал себя блеском и великолепием. Московский двор содержал в прекрасном порядке и русской самобытной красоте, что ему завидовали многие европейские послы.

      Царь Алексей Михайлович отличался тёплым участием к людям, милосердием к нищим, но принципиальной строгостью к виновным. С пяти лет он обучался грамоте, письму и церковному пению. Не боялся перемен и нововведений в русском государстве. Видимо, этими мыслями и был сейчас озабочен царь.

      – Великий государь, царь-батюшка Алексей Михайлович, – отвлёк царя от тяжёлых дум урядник. – Воззрите царскими очами в небеса!

      Царь в задумчивости вскинул голову, да шапка стала сваливаться с головы. Он её подхватил, но со стороны кому-то показалось, что царь шапку снял по какой-то важной надобности. Все вокруг тоже поснимали шапки и задрали головы вверх. Над ними в вышине парила большая птица.

      – Белохвостый орёл! – воскликнул оживившийся Алексей Михайлович. – Царь-птица!

      Казалось, орёл, застывший в воздухе, был нарисован кистью живописца на янтарно-голубом стяге, развёрнутом во весь небосвод.

      – Слава нашему государю, великому князю, благословенному Алексею Михайловичу! – выкрикнул боярин Матвеев. Раздались дружные хвалебные восклицания, и вся праздничная кавалькада продолжила путь.

      – Хороший знак, великий государь! – сказал Матвеев.

      – То ведомо царю! – ответил подобревший царь.

      Наблюдал ли парящий орёл описанную сцену, то не ведомо нам. С уверенностью можно живописать ту картину, которая сейчас открывалась с высоты птичьего полёта.

      На широких равнинах, среди бескрайних полей и лесов, холмов и рек, убегающих за синие горизонты, приютились деревеньки и сёла, избы да церквушки, теремки и колокольни, будто растерянные небесами гранёные камешки. А вдали, в звенящем хрустале весеннего воздуха, открывался привлекательный вид на Москву, величественный город на холмах, окружённый глубоким рвом, деревянными стенами и башнями. За укреплениями раскинулись пригородные постройки: дома и церкви, торговые лавки и конюшенные дворы, улицы и площади. Выше всех, подпирая небо, вознёсся островерхими башнями и золотыми куполами кремль, построенный из кирпича и камня. На семь вёрст вокруг кремля каменная стена. Амбразуры в стене наклонные, и невозможно никому подобраться незамеченным.

      Стоит приблизиться,