За речку. Николай Шамрин

даже не смутился:

      – Ну, да. Ерунда это. Я, так, на всякий случай предупредил, – он подцепил вилкой кусочек копчёной скумбрии и, внимательно рассмотрев его сквозь очки, продолжил, – будешь в Ташкенте, не вздумай морс пить. Там он из бочек продаётся, как квас у нас или пиво. Вкусный и почти ледяной…

      Комбат заинтересованно посмотрел на Опилкина:

      – Если вкусный и ледяной, то почему бы и не выпить? Не водка же.

      Начальник клуба взглянул на Глушакова и, прожевав рыбу, весело предложил:

      – За речкой говорят: «Между первой и второй, промежуток небольшой».

      Лёха согласно кивнул, мол, твоя правда. Майор подмигнул лейтенанту:

      – Чего сидишь? Такими темпами роты не получишь. Наливай!

      Фархад взял початую бутылку «андроповки» и на слух наполнил посуду. Юра довольно кивнул парню:

      – Молодец! Далеко пойдёшь. – Зачем-то понюхав жидкость, посмотрел на комбата. – Сергей Викторович, в том-то и проблема, что ледяной морс на жаре через минуту весь потом на рубашке выступает. Чем больше пьёшь, тем сильнее потеешь.

      Глушаков вопросительно взглянул на лейтенанта:

      – Фархад, очкастый правду говорит?

      Лицо молодого узбека зарделось, а глаза засветились гордостью. На минуту в канцелярии воцарилась тишина. Спохватившись, Захидов принял облик восточного мудреца:

      – У нас говорят: «Чай не пьёшь, откуда силы берёшь?» Морс, он для приезжих, наш народ от жары холодным зелёным чаем спасается…

      Комбат поперхнулся от неожиданности. Прокашлявшись, он строго посмотрел на парня:

      – Ты, это… заканчивай, мне. У нас один народ, советский!

      Обстановку разрядил Лёха. Он сам наполнил стаканы и, поднявшись из-за стола, тихо и немного торжественно произнёс:

      – Третий. Не чокаясь и молча. Помянем ребят…

      Уже выходя из канцелярии, комбат приобнял меня за плечи и тихо сказал:

      – Ты, вот, что, капитан… Солдат береги. Мальчишки они несмышлёные… Помни, каждого из них мать ждёт.

      Я сам попросил Сашу не провожать меня до Калининграда. Зачем? И так было тяжело на душе от её слёз. Выйдя из автобуса, я с удовольствием вдохнул вечерний воздух Храброво. До вылета оставалось ещё три с половиной часа и если раньше их можно было скоротать в кафе за рюмкой коньяка, то сейчас, в эпоху де-факто введённого партией и правительством «сухого» закона, время «убивалось» либо разглядыванием взлетающих самолётов, либо чтением прессы. Выбрав последний вариант, я направился к газетному киоску.

      – «Огонёк» есть?

      Киоскёр посмотрела на меня как на душевнобольного:

      – Нет. Раз в неделю утром привозят три экземпляра и тут же раскупают. Дефицит.

      – Понятно. «Комсомольская правда»?

      – Нет. Сегодня не завозили.

      – «Советский спорт»?

      Продавец вышла из себя и уже хотела высказать всё, что она думает обо мне, но вдруг взяла себя в руки и примирительно улыбнулась:

      – Есть «Калининградская правда» и журнал «Юный натуралист». Брать будете?

      – Буду.