Небо Мадагаскар. Оганес Мартиросян

есть сестра и ее изнасиловали, в пустырях, вдалеке от дома, на меня наставили пушку и прогнали, а сестра догнала меня и призналась в том, что ей понравилось.

      – Ужас, – ответила Нада и приехала.

      Она искупалась у Маги, обмотала одним полотенцем голову, другим обернулась сама и села пить компот, который достал Мага из холодильника. Добротный напиток, купленный в магазине «Сталин и Гитлер», открывшийся потому, что они больше не живы. Нада сделала два глотка и начала говорить о любви. О том, что брак – это хорошо, а дети еще лучше, богаче и чище. Мага слушал ее и бряцал невидимыми кандалами в голове. Те звенели песнями «Дорз».

      – Ты слушаешь меня? – спросила Нада. – Сначала будет один ребенок, потом второй, потом третий, а потом мы поедем на море, покатимся на катере, а дальше всё будет как в фильме «Открытое море».

      – Я не видел его.

      – Посмотри, он крут, даже очень.

      – Примерно о чем?

      – Двое в открытом море.

      – В лодке?

      – Вовне ее.

      – Не знаю к чему, но я подумал, что добро – это совсем не то, что мы думаем.

      – А что мы думаем?

      – Ну, что добро – бесплатное лечение людей, бесплатная раздача продуктов.

      – А по-твоему что?

      – Бесконечность и вечность.

      – Когда мы путешествуем по всему космосу и не умираем?

      – Да, искусство при этом гигантские небоскребы из стекла – книжные магазины.

      – Ну так целые планеты из книг.

      – Всё так, не иначе, Нада.

      – А иначе – это признание в любви – от акулы. Как медведь или акула признаются в любви? Они съедают того, кого любят. Никого подобного себе не любят они. Только лань или человека.

      – Ну да, но когда ты говоришь, знаешь, кого ты мне напоминаешь?

      – Не знаю.

      – Саму себя.

      – Жуть. Это страшно.

      – Именно это я и имею в виду.

      Компот невообразимо кончался, бурлил и кипел просто так, Нада усмиряла его собой. «От заката до рассвета» фильм о том, что вырвалось из головы Тарантино наружу. Чтобы хоть как-то успокоить приближающуюся мировую катастрофу, было решено снять этот фильм. Вообще, искусство, всё мировое искусство – один сплошной гигантский зверь, посаженный в клетку». Мага пожарил сосиски, нарезав их, налил рядом кетчуп и усадил Наду завтракать.

      – Вкусно? – спросил ее он.

      – Очень, – ответила Нада и облизала пальцы.

      Они поели, выпили чай и посмотрели друг на друга.

      – Сказать, что человек склонен к самоубийству, – дать карт-бланш его убийцам, среди которых он сам.

      – Это ты к чему? – спросила Нада.

      – К тому, что я поэт.

      – И?

      – Еще ни один поэт и – шире – творческий человек не покончил с собой. Были только убийства.

      – Даже если он поднес пистолет к своему сердцу и выстрелил?

      – Даже если и так.

      – Ну тогда и Блока убили. Бродского тоже.

      – Да. И если подумать, то ужасы показывают по ночам не случайно, потому что это сны спящих людей, вышедшие