Мораторий на крови. Марк Фурман

честолюбием, он рано покинул родные пенаты. Рано его парусник с белоснежными парусами начал бороздить океан жизни с его шквалами и штормами. Со временем росло мастерство рулевого, он достиг значительных высот в этом полном неожиданностей голубом просторе. Теперь познакомимся с нашим героем. Это молодой сильный мужчина отличного телосложения. Внушительный рост, внешность атлета, крепкие руки с длинными пальцами пианиста, прямой греческий нос, умные голубые глаза, смотрящие на окружающий мир из-под высокого лба. Одухотворенное лицо гения с честолюбивыми помыслами. И еще он очень, очень, очень нравился женщинам, в особенности юным девушкам…»

      Начальник централа полистал тетрадь. Кое-где среди текста попадались весьма впечатляющие рисунки, иллюстрирующие написанное. В основном эротического содержания: девушки с распущенными волосами, обнаженными фигурами анфас и в профиль, все с пышной грудью – перед зеркалом, на яхте с парусом, в лесу, несколько половых актов в откровенных позах. На рисунке с мужчиной, подглядывающим сквозь дверное замочное отверстие за раздевающейся женщиной, подпись «Я», на другом, через страницу, мужчина с хлыстом, рядом тянущаяся к женской промежности волосатая рука.

      «Тоже мне, Пушкин: и пишет, и хорошо рисует, – подумал Папуша. – А ведь не без таланта этот мазила. Надо бы сохранить рисуночки, отксерить – будет при случае, что показать корешам в бане».

      Он вернулся к началу дневника Милославского, прочел несколько страниц его откровений.

      «Все бы ничего, но с детства мои родители, вкалывавшие в научно-исследовательском институте фармакологии, видели меня в университете, полагая, что единственному сыну следует идти по их стопам. Они поощряли мои занятия биологией, ботаникой, зоологией. Я собирал гербарии, летом на даче прилежно гонялся за бабочками. Как-то отец принес мне с работы череп, несколько человеческих костей. Я их подолгу рассматривал, нашел описания костей в учебниках по анатомии. Однажды знакомый родителей, патанатом Андрей Валерьевич, взял меня в морг, где я наблюдал за вскрытием трупа. Мне это понравилось, я попросил разрешения туда ходить, и однажды под присмотром анатома даже самостоятельно вскрыл мертвеца, чем очень гордился. Мой отец, страстный охотник, время от времени приносил домой свою добычу. Я научился препарировать убитых птиц, изготовил несколько муляжей. Особенно мне удалась обработка головы лося с огромными ветвистыми рогами, которую в качестве вешалки определили в прихожую. Отдельных птиц, нашего умершего от старости кота Серого сам хоронил, для чего иногда ходил на кладбище. Там я чувствовал себя вполне уютно, с интересом наблюдал за процедурами похорон, рассматривал могилы покойников.

      Еще родители приучали меня к спорту, отдали и в художественную школу. С семи лет я занимался плаванием, к двенадцати выполнил второй взрослый разряд. Мать и отец считали, что свободного времени у подростка быть не должно, тогда он будет развиваться в правильном направлении. Но природа брала свое.