Желтоглазые крокодилы. Катрин Панколь

никуда». – «А-а, ну ясно… так ничего и не решилось! – вздыхала Ирис. – Да и как оно решится: столько претензий при таких ограниченных возможностях!» Сколько же в ней все-таки фальши, подумала Жозефина, зажимая трубку между ухом и плечом. Если Ирис чувствует к кому-то симпатию, то лезет в медицинский справочник – проверить, не заболела ли.

      – Что-то случилось? У тебя странный голос… – между тем спросила ее Ирис.

      – У меня насморк…

      – Надо же, а я подумала… Так вот, насчет завтрашнего вечера… Ты про ужин с матерью не забыла?

      – Что, уже завтра?

      Она совершенно забыла об этом

      – Ну, дорогая, что у тебя с головой?

      Если б ты знала, подумала Жозефина, ища глазами носовой платок.

      – Вернись в наше время, оставь ты своих трубадуров! Ты слишком рассеянна. С мужем придешь, или он опять нашел способ испариться?

      Жозефина грустно улыбнулась. Назовем это как угодно: испариться, проветриться, развеяться, растаять как дым. Антуан постепенно превращался в летучую субстанцию.

      – Он не придет…

      – Понятно, придется придумывать новое оправдание для матери. Ты знаешь, что она не одобряет его вечные увертки…

      – Вот уж на это мне глубоко наплевать!

      – Доброта тебя погубит! Я бы уже давно выставила его за дверь. Ну да ладно, тебя не переделаешь, бедная моя девочка.

      Ну вот, теперь начнет жалеть. Жозефина вздохнула. С самого детства она была малышкой Жози, гадким утенком и большой умницей. Жози любила длинные запутанные тексты, сложные ученые слова, подолгу засиживалась в библиотеке среди таких же зануд, прыщавых и неказистых. Жози отлично сдавала экзамены, но не умела красить глаза. Как-то раз, спускаясь по лестнице, Жози вывихнула лодыжку, потому что на ходу читала «О духе законов» Монтескье, в другой раз включила тостер, стоявший в раковине под струей воды, увлекшись радиопередачей о цветущих сакурах в Токио. Жози ночью долго не гасила свет в своей комнате, склонившись над тетрадями, пока ее сестра выходила в свет, блистала и пленяла. Ирис здесь – Ирис там, ну прямо как Фигаро!

      Когда Жозефина поступила на отделение классической филологии, мать спросила, чем она собирается впоследствии заниматься. «Куда это приведет тебя, бедная моя девочка? В какой-нибудь лицей на окраине Парижа, где над тобой все будут потешаться? А потом изнасилуют тебя на крышке мусорного бака?» А когда она продолжила научную деятельность, защитила диссертацию и стала публиковаться в серьезных научных журналах, мать по-прежнему встречала ее недоуменными взглядами и скептическими замечаниями. «Экономический подъем и социальное развитие во Франции XI–XII веков» – деточка, ну кого это волнует? Лучше бы написала завлекательную биографию Ричарда Львиное Сердце или Филиппа Августа, людям это интересно! Из нее можно сделать фильм, а то и сериал! Хоть какая-то польза была бы от этой твоей учебы, ведь сколько лет я оплачивала ее, не жалея сил! – шипела она, как гадюка,