Мифогенная любовь каст. Павел Пепперштейн

своем, но как только тот кончил декламировать, Машенька у него в голове немедленно сложила ответ (который Дунаев произнес вслух):

      Может быть, мы слишком долго ждали,

      Слишком долго накрывали стол,

      И теперь в тревоге и печали

      Чувствуем, что гость уже пришел.

      А у нас уже повисли руки,

      Пыль лежит на тонких рукавах —

      Этот привкус соды, привкус скуки,

      Эта боль и этот тяжкий страх!

      Девушки играют еле-еле,

      Нежные затылки наклонив.

      Пьяный гость разлегся на постели,

      Ждет десерт из ракушек и слив.

      Что же медлят юные служанки,

      Не несут изысканный десерт,

      Чтоб на изукрашенной лежанке

      Гость уснул на много тысяч лет?

      – Да, – задумчиво кивнул Пажитнов. – Социалистический реализм создан руками русских декадентов. Об этом не нужно забывать. – И он прочел, проникновенно растягивая слова:

      Моча стекает по парче,

      А слезы – по коре березовой.

      Зверек, сидящий на плече,

      Сосет кусочек кожи розовой,

      И так высок наш небосвод,

      Где скачет тенью раздраженной

      Освобожденный от забот

      Зеленый лыжник обнаженный.

      Зеленый мир его чудес —

      Обманы, ключики, замки…

      Гори, гори, стеклянный лес!

      Целуй, целуй его в виски!

      Твой бакалейный магазин

      Стоит, запущен и закрыт.

      И лишь гниет на дне корзин

      Забытый всеми Айболит.

      При упоминании об Айболите Дунаева передернуло, как от тока. Он встал во весь рост, причем торс его качнулся, словно чугунный, а девочка в голове пропитала «могилку» холодным и дрожащим светом, похожим на свет ночного дежурства в больнице. Литераторы как будто чуть съежились, почувствовав, что им наконец-то удалось задеть гостя за живое. Глаза их заблестели веселее от любопытства. Лица женщин, напротив, стали еще более суровыми и усталыми.

      – Не меняют внучку на дочку, – начал декламировать Дунаев слегка изменившимся голосом, —

      Если ей захотелось пить!

      Иногда за последнюю строчку

      Будут страшной щекоткою мстить!

      Ишь какие фазаны сквозные

      Зажрались, поджидая врага.

      Защекочут вас ветры стальные!

      Не помогут стальные рога.

      А потом расцелуют вас нежно

      Облака, облака на лету…

      Будет вам и забавно и снежно,

      Вы уйдете в пустую мечту.

      Далеко за Полярным кругом

      Будут в норах брикеты лежать.

      Будут звезды идти друг за другом

      И в бескрайних снегах застывать.

      Ледяную целуя рыбку,

      Поднимая к звездам глаза,

      Вспомнишь южную эту ошибку —

      Только в лед превратится слеза.

      Лицо Пажитнова омрачилось.

      – Лагерем угрожаете? – язвительно спросил он. – Колымой?

      – Да что вы… каким еще лагерем? У нас же просто поэтический турнир такой, –