Одолей меня. Тахира Мафи

что? Достали уже твои шуточки на мой счет. Нечестно.

      Уорнер пытается возразить, я его обрываю.

      – Нет. Я не ем как свинья. Просто я всегда хочу есть. Поживи-ка пару лет, голодая до смерти, вот тогда сто раз подумаешь, прежде чем насмехаться над моей манерой есть, ясно, засранец?

      Поразительно, как быстро и неуловимо меняется лицо Уорнера. Сжатых челюстей нет как нет, складки между бровями – тоже, только глаза метнули молнию.

      Он поворачивается четко на сорок пять градусов от меня. Голос звучит официально.

      – Нас ждут в соседней комнате.

      – Я принимаю твои извинения, – отвечаю я.

      Уорнер опять глядит на меня. Отворачивается.

      Касл и я вслед за ним выходим из комнаты.

      Ладно, может, я чего-то и не понимаю, только мне эти ребята не кажутся такими уж страшными. Там близнецы – юноша и девушка, они бегло говорят между собой по-испански. И высокий черный парень с британским акцентом. Хайдера, Назиры и Лены нет, однако все вежливо стараются этого не замечать. На самом деле прибывшие очень даже ничего. Особенно Стефан, сын Верховного главнокомандующего Африки. Он абсолютно хладнокровен; от него, в отличие от других, так и разит силой серийного убийцы. У него на левой руке браслет, нечто серебряное с массивными красными камнями, типа рубинов, и я никак не могу отделаться от чувства, что этот браслет мне знаком. Я смотрю на него не отрываясь, пытаюсь понять, почему у меня такое чувство, как вдруг…

      Появляется Джульетта.

      По крайней мере, я думаю, что это Джульетта.

      Она выглядит абсолютно иначе.

      На ней экипировка, в которой я раньше ее не видел, черная с головы до пят, и выглядит хорошо – красивая, как всегда, – только другая. Кажется жестче. Зловеще. Я не ожидал, что мне понравится ее коротая стрижка, – вчера вечером небрежная, неаккуратная, Джульетта, должно быть, с утра ее поправила. Стрижка идеально завершает ее новый облик. Простая ультракороткая стрижка.

      Ей идет.

      – Доброе утро, – говорит Джульетта, ее голос звучит глухо, я тревожусь.

      Она произнесла эти два слова так сурово и так непривычно, что я даже испугался.

      – Черт, принцесса, – тихо обращаюсь к ней, – ты ли это?

      Джульетта смотрит на меня, – такое ощущение, что сквозь меня, – а жестокое, ледяное выражение ее глаз ранит мое сердце, как никогда ранее.

      Не понимаю, что творится с моим другом.

      И потом, как будто мало еще дерьма, в дверь врывается Лена, точно ненормальная дебютантка. Наверное, ждала где-то рядом, за кулисами, чтобы эффектно выйти на сцену. Испортить Джульетте игру.

      Не сработало.

      Я наблюдаю, как Джульетта в первый раз встречается с Леной: так скала встречается с волной. Джульетта непоколебима и высокомерна, я горжусь тем, что она сильна, – хоть и не узнаю ее.

      Джей не такая.

      Не такая суровая.

      Я видел ее яростной – черт, я видел ее безумной, – но никогда бессердечной. Никогда-никогда. Не то чтобы я думал, будто Лена достойна лучшего приема; хрен с ней, с Леной. А вот Джульетта. Игра на публику совсем не в ее характере, это означает лишь