Дуэлист. Олег Эсгатович Хафизов

со строуса, – не моргнув глазом, пояснил Толстой. – Я вез с собою живого эл кондора, но сильно проголодался в Вятке, где подают одни сушеные грибы. Итак, эл кондора не стало.

      Долгоруков звонко рассмеялся, не утерпел и расцеловал приятеля.

      – Что же ты хочешь за это чудо? Я дам любую цену, – сказал он, весь горя нетерпением.

      – Это подарок, – отвечал Толстой.

      – Вот за что люблю моего Федю!

      Долгоруков наполнил бокалы и предложил тост за лучший в мире лейб-гвардии Преображенский полк. Денщик принес трубки, и разговор принял более серьезный оборот.

      – Где же ты теперь? – спросил Долгоруков, с недоумением разглядывая неказистый мундир Толстого, словно только что его заметил.

      – В Нейшлотском полку, – отвечал Толстой с невольной горечью.

      – Батальонным?

      – Взводным.

      – Боже мой, Боже мой!– Долгоруков прошелся по комнате. – Ах да, эта история с покойным Резановым, которому ты, кажется, надавал по щекам.

      – Всего лишь сообщил несколько сведений об его матушке, – уточнил Толстой.

      – Но с тех пор минуло три года! Можно ли так долго терзать за один проступок? Уверен, что государь тебя простит, когда узнает об этом.

      – Я писал государю, и не раз.

      Собеседники замолчали. Долгоруков, конечно, не мог подвергать критике своего венценосного друга и благодетеля. А Толстой из деликатности не смел на него сетовать.

      – Однако я этого так не оставлю, – пообещал Долгоруков, подумал с полминуты и предложил:

      – Иди ко мне в отряд. Мне нужны храбрые офицеры.

      – Об этом я хотел вас просить, – просиял Толстой.

      – Я не буду слишком отягощать тебя службой, – вслух размышлял князь. – Ты будешь при мне что-то вроде адъютанта, и твоею обязанностью будет содержать стол для меня и всех желающих офицеров. Так, чтобы мы в этом походе чувствовали себя комфортно, как на Красной Горке во время маневров. Я уже не мальчик питаться всухомятку.

      – D’accord,3 – отвечал Толстой.

      – И ещё. Ты нужен будешь мне для одного, но отчаянного дела. После этого ты вернешься в гвардию, но не поручиком.

      По новому приказу каждое утро все служители обязаны были обмывать голову, плечи и грудь холодной водою, если не стоял мороз и с неба не сыпались камни. Голые до пояса солдаты сбегали к озеру по мосткам, зачерпывали воду ведром и с диким воплем выливали себе на голову. Затем они трусцою отбегали, попутно толкая робеющих товарищей. Из бараков солдат уже в форме вели в так называемую столовую, за длинные столы под навесами, в последний раз плотно, по-домашнему кормили кашею с мясом и даже с добавкой, и наливали по чарке хлебного вина, которое считалось полезным перед долгим походом в нездоровой местности. Вино полагалось запивать глотком клюквенного сыропу против цинги, но бывалые служаки, набравши за щеку, сплевывали это лекарство в сторонке на траву, чтобы вместо цинготной болезни не приобресть понос.

      Затем, уже полностью нагруженные,

3

(Франц.) Договорились