Дуэлист. Олег Эсгатович Хафизов

человека из расчета на две недели похода.

      – Боюсь, что это невозможно, – развел руками чиновник.

      Вдруг взгляд налитого господина попал на ожидающего очереди купца, и купец нахально ему подмигнул. Отчего-то сразу стало понятно, что все будет сделано именно так, как приказал генерал, и к нужному сроку, но в ущерб толстому чиновнику.

      Долгоруков оглядел посетителей, поморщился при виде назойливого ветерана, кивнул купцу, задумался о даме и шагнул с распростертыми объятиями к Толстому.

      – Что же ты не передал, что ты здесь? – сказал он с приятной улыбкой, обнимая графа.

      – Я передавал, но вы были заняты, – отвечал Толстой, скидывая с плеч шинель. Под шинелью адъютант с удивлением обнаружил армейский пехотный мундир довольно поношенного вида. «А поручик-то не из простых», – подумал он и умильно улыбнулся этой трогательной встрече.

      – Пустяки, надо было просто взойти, – Долгоруков положил свою руку с длинными холеными пальцами в перстнях на эполет Толстого и по-приятельски обратился к адъютанту:

      – Вот что, Липранди, распорядись-ка принести нам чаю и никого не пускать.

      Затем Долгоруков внимательно посмотрел на Толстого, как бы оценивая его настроение, и добавил:

      – А лучше шампанского.

      Купец понимающе усмехнулся. Его вопрос, собственно, был уже решен наилучшим образом. Дама вхолостую бросала на Долгорукова пленительные взгляды, не достигавшие цели, ибо князь не замечал её присутствия, а «суворовский ветеран» просто места себе не находил из-за бездушности этого сиятельного молокососа. Толстой и Долгоруков закрылись в комнате, из которой сразу донесся заразительный мальчишеский смех.

      – Я бы советовал вам вернуться часа через два, а лучше прийти завтра, – сказал адъютант, поднимаясь из-за стола. В его изысканной вежливости чувствовалось удовольствие.

      – Когда же князь освободится? – тревожно справилась дама.

      Адъютант пожал плечами и позвонил в колокольчик, вызывая денщика.

      – Князья завсегда слободны, – философски изрек купец и отправился на баржу распорядиться о выгрузке мешков.

      – В Лапландии водятся бабочки? – обратился Долгоруков к Толстому по-французски, как все преображенцы между собой. Будучи с недавних пор заядлым энтомологом, князь весьма увлекся ловлей бабочек в местах боевых действий, но, к сожалению, не находил единомышленника в своем научном увлечении.

      – Сколько я знаю, там летают такие породы, каких не водится более нигде в мире, – отвечал Толстой. – Многие из них ещё не описаны, поскольку исследователи все больше лезут в тропики.

      – Однако там стоит полярный холод, – усумнился Долгоруков.

      – Это так, но в недолгое полярное лето их ледяная пустыня, называемая тундрою, покрывается роскошным растительным ковром, какого не увидите и в Африке. Нечто подобное я мог наблюдать, путешествуя из Камчатки через Сибирь.

      – Ради нескольких новых бабочек стоит завоевать Лапландию, –