Мальвинские / Фолклендские острова между историей и правом. Марсело Г. Коэн

суверенитета над Фолклендскими/Мальвинскими островами никогда не поднимался, и поэтому никогда не становился предметом обсуждения.

      В ходе встречи 19 января 1802 года Ж. Бонапарт вновь настаивал на обмене суверенитета над Сен-Пьером и Микелоном на суверенитет над Ньюфаундлендом, требовал права основать поселение для целей рыболовства на Фолклендских/Мальвинских островах (это был единственный раз, когда острова упоминались в официальной французской документации), а также нейтралитета рыболовного промысла в военное время. И вновь вопрос суверенитета над Фолклендскими/Мальвинскими островами не был поднят. Корнуоллис дал ответ, следуя указаниям Хауксбери: эти вопросы уже обсуждались в ходе предварительных переговоров[138]. Таким образом, обе стороны считали эти вопросы единым целым и поднимали их, чтобы достичь одной только цели – прав на рыболовный промысел.

      Вышеизложенное позволяет предположить, что Франция никогда не считала Британию сувереном на Фолклендских/ Мальвинских островах. Франция просто пыталась воспользоваться ситуацией переговоров, в которых Испания также должна была участвовать, чтобы добиться права на основание французского поселения на Фолклендских/Мальвинских островах для целей ведения китобойного промысла и рыболовства.

      Ни на одном из этапов Великобритания не попыталась защитить свой предполагаемый суверенитет над Фолклендскими/ Мальвинскими островами. Если Великобритания считала себя сувереном на островах, Амьенский мир предоставлял новую возможность заявить о суверенитете (или, по крайней мере, использовать аргумент в переговорах, с тем чтобы «поторговать» территорией, как Британия это делала в отношении других районов земного шара). Как и десяток лет назад, когда велись переговоры в отношении Конвенции Сан-Лоренцо, или Конвенции о заливе Нутка, Великобритания совершенно ничего не предприняла. В остальном переговоры между Францией и Великобританией по вопросам рыболовства и китобойного промысла проводились за спиной действительного суверена – Испании. Испанская корона не подписывала предварительные положения, граф Азара прибыл для подписания окончательного договора в феврале 1802 года, через месяц после последнего обращения Франции. Материалы переговоров не были опубликованы среди официальной французской документации, а равно французский парламент не был проинформирован об их содержании. Эффективное присутствие Испании на Фолклендских/Мальвинских островах и осуществление Испанией суверенных прав в 1801–1802 годах демонстрируют, что толкование, предложенное авторами очерка и блогерами, нельзя принимать всерьез.

      Заключение

      Коротко говоря, до 1811 года острова находились в эффективном, исключительном, непрерывном, мирном, публичном и добросовестном владении Испании[139]. Эти характеристики владения не оставляют никаких сомнений относительно того обстоятельства, что на момент обретения независимости Аргентиной Испания обладала суверенитетом над Фолклендскими/Мальвинскими островами,

138

Chez Garnery, op. cit., p. 193.

139

См., например, арбитражные решения по делу Island of Palmas («непрерывная и мирная демонстрация территориального суверенитета», United Nations RIAA vol. II p. 839) а также по делу Dubai/Sharjah («международное право также требует, чтобы демонстрация суверенитета была мирной и публичной и чтобы осуществление властных полномочий государством, заявляющим притязания на соответствующую территорию, было непрерывным на протяжении определенного периода времени», International Law Reports, 1993, vol. 91, p. 624).