Время для звезд. Роберт Хайнлайн

скафандра. Пока я крутился, веганец успел подойти к нам.

      Привет, ребята!

      Привет, Мамми! – Чибис обхватила ее руками и приподняла.

      Не спеши, милая, дай мне это снять. Мамми высвободилась из сбруи, мелко встряхнулась, сложила летательный аппарат, как зонтик, и повесила на руку. Хорошо выглядишь, Кип.

      – И чувствую себя отлично, Мамми! Как здорово, что ты вернулась!

      Жаль, меня не было, когда ты вставал с кровати. Но врачи докладывали мне каждую минуту. Она положила свою маленькую ладонь мне на грудь, для чего ей пришлось привстать на цыпочки, и приблизила лицо к моему шлему. Все в порядке?

      – Лучше не бывает.

      – Он правда в норме, Мамми!

      Хорошо. Ты утверждаешь, что здоров, я чувствую то же самое, и Чибис уверена, а самое главное, уверен твой главный лечащий врач. Отправляемся немедленно.

      – Что-что? – спросил я. – Куда, Мамми?

      Она повернулась к Чибис:

      Разве ты ему не сказала, дорогая?

      – Но у меня не было ни малейшей возможности.

      Понятно. Мамми повернулась ко мне. Милый Кип, нас ждут на собрании. Обсудим вопросы, примем решения. Она обратилась к нам обоим: Вы готовы?

      – Прямо сейчас? – спросила Чибис. – Ну, наверное… только мне надо взять Мадам Помпадур.

      Сходи за ней. А ты, Кип?

      – Хм… – Я не помнил, надел ли после ванны часы, а прощупать сквозь Оскара не мог.

      О чем и сказал Мамми.

      Вы, ребята, бегите к себе в комнаты, а я вызову корабль. Встретимся здесь, только не задерживайтесь, чтобы полюбоваться цветами.

      Мы спустились по трапу.

      – Чибис, ты снова утаила информацию.

      – Вовсе нет.

      – А как еще это назвать?

      – Кип, ты послушай! Мне не велели говорить, пока ты болел. Мамми запретила строго-настрого. Так и сказала: тебя нельзя беспокоить, пока не поправишься.

      – А с чего мне беспокоиться? Что все это значит? Что за собрание? Что за вопросы?

      – Ну… собрание – это вроде суда. Уголовного суда, можно сказать.

      – Да? – Я бросил взгляд на свою совесть.

      У меня просто не было возможности совершить что-либо противозаконное – еще два часа назад я был беспомощным, как ребенок. Оставалась Чибис.

      – Колись, малявка, – сурово сказал я. – Что ты на этот раз натворила?

      – Я? Ничего.

      – А если подумать?

      – Ничего, Кип. Извини, что не сказала тебе за завтраком! Папа не разрешает сообщать ему никаких новостей, пока он не выпьет вторую чашку кофе, вот я и подумала, неплохо бы совершить маленькую прогулку перед тем, как начнутся неприятности, и собиралась сказать тебе…

      – Короче.

      – …как только спустимся. Я ничего не сделала. Это старина Лиловый.

      – Что? Я думал, он давно мертв.

      – Может, да, а может, и нет. Как сказала Мамми, осталось ответить на некоторые вопросы и принять некоторые решения. Кажется, на это он еще годится.

      Я обдумывал услышанное, пока мы двигались через необычные апартаменты к шлюзу, за которым скрывались наши