7 футов над килем. Алексей Николаевич Мягков

прикрывавшую лысину. Он умел говорить складно и совершенно по-военному.

      – Хорошо, – Рукосуев устало потёр морщинистый лоб, – и вот ещё что…

      Но досказать он не успел, раздался стук в дверь, и тут же она распахнулась настежь. На пороге стояла красная от возмущения, молодая, симпатичная преподавательница английского языка в узкой кофточке и короткой юбке. За плечо она держала слабо упиравшегося, невысокого, толстенького, по-швейковски простолицего и круглоголового, курсанта, причём юный мореход был в одном ботинке, а другой держал в руке.

      – Ну, я просто не знаю, что делать! – запричитала англичанка. – Бьюсь с ними, бьюсь, а произношения как не было, так и нет…

      – И нэ будэ, – флегматично отреагировал курсант. – Та подумайте ж сами, Ѓалина Ѓеннадьевна, та де ж у нормального хохла можэ быть анѓлийское произношэные…[1]

      – Эт-т-то что такое? – побагровел начальник СО, вперяя в курсанта косой, испепеляющий взор. – Как вы можете являться в таком виде, да ещё не представившись?

      – Звиняйте, виноват, то есть, – всё также невозмутимо проговорил курсант и, опустив руку с ботинком, добавил: “Товарыщ капитан второго ранѓа, курсант Ѓунько прибыл, а вернэе будэ, доставлэн” – и он смиренно поглядел на сердитую англичанку.

      – Пять нарядов вне очереди! – рявкнул Рукосуев. – Три дополнительных занятия по строевой подготовке!

      – Ну шо це такэ! – заныл Гунько. – Шо я, сам к вам прибыл? Минэ Ѓалина Ѓеннадьевна прыволокла.

      – Вы меня, конечно, извините, – затараторила англичанка, – я понимаю, что произношение не по вашей части…

      – Вот именно, – перебил её Рукосуев, – это дело совсем не по части строевой части…

      – …но то, что они себе позволяют на занятиях, это просто уму непостижимо! Гунько, покажите!

      Флегматичный Гунько поднял над головой башмак.

      – Это, если не ошибаюсь, тоже из твоей роты? – хриплым от бешенства голосом спросил Рукосуев. – Ты когда порядок наведёшь? Выперли тебя с флота, пригрелся здесь – так старайся!

      – Я стараюсь! – испуганно крикнул Жучко и скомандовал: – Курсант Гунько! Ко мне!

      – Есть! – ответил Гунько и, размахивая ботинком, приблизился к своему командиру.

      Тот взял ботинок и заглянул внутрь, а затем показал начальнику. Рукосуев не только заглянул внутрь, но, взяв со стола маленькую линейку, что-то быстро измерил внутри башмака и, видимо, оставшись довольным, вернул обувку Жучко, а тот передал ботинок Гунько.

      Преподавательница взирала на эти манипуляции, широко раскрыв пухлый ротик.

      – Видите ли, Галина Геннадьевна, – Рукосуев счёл необходимым прояснить ситуацию, – завтра я провожу смотр этой роты, вот курсанты прямо на занятиях и устраняли последние недостатки. Это, конечно, безобразие, и я при вас обращаю на это внимание командира.

      – Я не знаю, что они устраняли! – взвизгнула англичанка. – Они знаете, что делали? Они потихоньку под столами брили ботинки изнутри!

1

Ѓ читается и произносится как мягкая украинская и южнорусская [Г]. Все права на эту букву принадлежат автору. Шутка.