7 футов над килем. Алексей Николаевич Мягков

возникло некоторое затруднение: ясно было, что немедленно следует кого-то наказать, но вот кого именно и как – тут мнения на трибуне разделились. Спасательная служба меж тем, гордясь лихой выучкой, извлекла Сипунова из хлябей морских. Он был доставлен на трибуну и предстал пред грозны очи командующего.

      – Товарищ адмирал, – шёпотом наябедничал комендант, – это тот негодяй, что на кобыле по улицам скачет. Он всё это и затеял со змеем!

      – Всякая инициатива должна быть наказуема! – наставительно молвил адмирал. – Кобыла, говоришь! Трое суток ареста!

      – Есть! – ответил счастливый Сипунов, более всего опасавшийся, что придётся лететь ещё раз.

      – Товарищ адмирал, разрешите вопрос для уточнения, – опять подал голос комендант, – насчёт кобылы я всё понял, а как накажем Сипунова?

      Шутка

      – Трудно будет тебе служить, Сипунов. Потому как ты умный и умность свою норовишь начальству предъявить. А мы этого не любим. Два наряда вне очереди! – так изъяснялся командир роты в училище, где Сипунов осваивал военно-морское ремесло. Ротный, словно в воду глядел.

      – Ну, чего ты не поделил с этой братией? – сочувственно и укоряюще сетовал приятель Сипунова по бригаде крейсеров. – Я как услышал, что тебя волокут к начальству, сразу понял, что опять у тебя язык не вовремя развязался, – приятель поправил нарукавную повязку – указание на то, что носитель её является дежурным по бригаде.

      – Да понимаешь, – жаловался расстроенный Сипунов, – ерунда какая-то. Сижу я тихо на политинформации, поп наш крейсерский бубнит по бумажке о происках империализма, все зевают, в общем – нормальная обстановка. И тут чувствую, засыпаю вмёртвую. А ты же знаешь, какие у меня с замполитом отношения, он только и ждёт случая… И чтобы не отрубиться, а заодно и активность проявить, решаю задать ему какой-то вопрос, какой – сейчас не вспомню, хоть убей. Поднимаю руку, будто школьник, встаю и говорю: «Товарищ капитан второго ранга, хотел бы вас спросить, как гомо сапиенса…» Не успел договорить, этот дундук сделался красный, словно партбилет, подпрыгнул, да как заорёт: «Мальчишка! Выйдите вон! Отстраняю вас от занятий!» Через полчаса меня на ковёр в политотдел, а я и понять ничего не могу.

      – И я тоже! – изумился приятель.

      – Ты слушай! Вхожу, докладываю. НачПо сидит, как туча и в упор спрашивает: «Как же вы, капитан-лейтенант, в присутствии офицеров, да ещё и во время идеологического мероприятия посмели назвать своего замполита педерастом? Он мне звонил».

      Приятель захохотал так, что от кителя отскочили две пуговицы.

      – Это ещё не всё, – продолжал Сипунов. – Елозил он меня мордой по столу и карами всякими грозил, а как отпускать стал, то и говорит: «Идите, товарищ Сипунов, и хорошенько подумайте о своём поведении, а если чего заметите странного или нехорошего в склонностях замполита, то ваш долг – тут же поставить нас в известность». Ну что ты скажешь?

      Но говорить приятель не мог, а когда смог, то предложил проучить зловредного замполита.

      – Как же его