Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая. Екатерина Романова

я рискую опоздать. Ночью дороги, знаете ли, небезопасны…

      – Маги сарсонского ордена, знаешь ли, тоже.

      – Сэр Кристиан! Простите за мещанский язык, но вы взрываете мой мозг! То вы холодны и намекаете на невозможность наших с вами выдуманных, замечу, отношений, то проявляете ко мне недвусмысленный интерес, словно наши отношения – настоящие!

      – А какой реакции ты ждала после всего что сделала? – по моей щеке скользнуло горячее дыхание.

      – Нормальной! Сначала злость, потом – прощение.

      Граф жестко усмехнулся.

      – Будем считать, что ты прощена.

      Хлеще пощечины. Я захлебнулась от возмущения. Прямо к жизни меня вернул, прощена, видите ли!

      – Не могу сказать о вас того же! Вы переходите все границы, сэр Кристиан, – уперлась ладонями в его грудь, но проще сдвинуть скалу с места.

      – О каких границах может идти речь, когда ты смешала нашу кровь?

      – Вы умирали. Я бы сделала это для любого.

      – Даже так? – у него заходили желваки.

      – Мы ходим по кругу! Вы важны для меня, но больница мне важна тоже! И выбирать – несправедливо!

      Что я только что сказала? С больницей-то все ясно, но до этого… И после этого тоже не лучше. Маша, Маша! Егор и его мать слов на ветер не бросают. Из-за моих чувств Кристиан и мои близкие могут пострадать. Если я хочу их защитить, мне нужно оттолкнуть графа. Ради его же блага. И сделать это правдоподобно.

      – Хорошо, – отрезал граф, и лицо его сделалось безучастным, но притаившаяся в уголках губ улыбка портила суровость образа.

      Сняв с руки артефакт, он небрежно швырнул его на столик у стены и вернулся ко мне.

      – Итак, леди Джулия. Поговорим начистоту. Я помогу вам расставить приоритеты.

      Шаг ближе, а за моей спиной – стена. По волосам прошлось горячее дыхание сэра Ортингтона, а грудь коснулась его груди.

      – Теперь скажи, что не ждешь моих прикосновений, – ладонь мягко коснулась моей щеки. Почти невесомо, но чувственные мурашки брызнули в разные стороны сотнями острейших иголочек. Спрятала руки за спину, чтобы не отозваться на ласку.

      – Нет. Не жду.

      Жесткая усмешка в ответ, а я краем глаза вижу, как заливается красным артефакт.

      – Скажи, что не жаждешь почувствовать мое дыхание на своих губах, – прошептал он, вжимая меня в стену, отбирая остатки самообладания.

      – Н-нет, – ответила хрипло, закрыв глаза.

      Даже сквозь сомкнутые веки тусклое красное сияние артефакта кажется ярким красным сигналом светофора.

      Нельзя же чувствовать человека так остро, так сильно, так ярко! Сердце грохотало в горле, и сэр Кристиан это слышал. Он вбирал каждый мой удар своей грудью, прижимающей меня к стене.

      – Скажи, что не хочешь моих поцелуев, – прошептали губы Кристиана, касаясь моих. – Что не хочешь меня в своей жизни. Что есть что-то важнее уз, связавших нас…

      Это был полный и безоговорочный провал. Мне кажется, даже под литрами ромашкового чая артефакт распознал бы мою неумелую ложь. Да для этого и артефакт не нужен.

      Может,