Хроника барона фон Дитца. Андрей Воронов-Оренбургский

бойко, то томно с грудным придыханием в откровенной манере ночных клубов спела по-испански песню, из которой ни Герман, ни Отто не поняли ни слова. Потом по-немецки песню манящей порочности, пронизанную берлинской меланхолией. Дешевая, по сути вульгарная музыка, но оба они были загипнотизированы. Герман чувствовал: локти и колени у него недвижимы.

      …На полу, среди разбросанных турецких подушек, девушки уже обнажились. Газовые одеяния слетели с них, будто растаяли сотканные из цветного воздуха. Герман в эти мгновения казалось, больше не принадлежал себе…Женская плоть – нагая, доступная с тёмными углублениями пупков…Окатистые ягодицы, шелковистые бёдра, алые рты…

      Золочёные ожерелья и массивные браслеты на узких запястьях околдовали его.

      …Отто напротив, оставался бесстрастным. Изящная эротическая пантомима девиц оставила его холодно-равнодушным. Тёмная кожа и светлая…он это видел не раз, знал на ощупь, владел и был спокоен.

      …Шнитке поднял глаза, встретил взгляд Магды и окаменел, словно приколоченный к месту, ощущая горячую пустоту в голове. Его желудок и чресла слились в какой-то пульсирующий, ноющий узел. Магда движением плеча скинула с себя золотую, струящуюся к полу накидку. Открылись округлые высокие груди с нарумяненными сосками над верхним краем чёрно-синего шёлка, ровно у критской жрицы минойских времён. Продолжая петь, она приподняла руки; длинные унизанные перстнями и кольцами пальцы стали поглаживать малиновые круги.

      …Герман видел, как набухли соски, став похожими на кари весенние почки сирени.

      Рядом, не выдержав колдовских чар жрицы, застонал « непробиваемый» Отто. Его забрало невозмутимой выдержки трещало по швам. Он, как и Герман, чувствовал всеми фибрами её тёплый, влекущий к себе аромат, видел, как призывно колышется под тонким искристым шёлком тяжёлая грудь.

      Её магический взгляд, словно шептал, горячие заклинания и говорил: « Вот она я!.. Я самая, самая…Налюбовались? Насмотрелись?» она наслаждалась этим состоянием на персидском ковре, чувствуя, как жадно, вскипая от её полуобнажённых прелестей, они оглядывают её, с трудом удерживают в узде своё жаркое нетерпение, от которого глаза их дёргались пламенем страсти. Песня кончилась, но гипнотический музыкальный ритм звучал по-прежнему.

      Ноги Магды были босы. Она бесшумно, как вышедшая на охоту пума, прошла через мерцающий лепестками пламени свечей зал к офицерам. Герман почувствовал, как шёлк её юбки скользнул по его галифе. Она остановилась, переводя взгляд с одного лица на другое. Они возбуждённо молчали, не в силах отвести от неё глаз.

      Отто скрипнул зубами, напрягся и, подавшись в перёд, хищно вцепился в чёрные струи прохладного шёлка; другой рукой нетерпеливо потянул за искрящийся слюдяной искрой пояс. Платье волшебно распалось, и она предстала перед ним золотистая, нежно-розовая, с тёмно каштановыми рассыпанными волосами и близким дышащим животом…

      На её немой вопрос в тёмно-синих глазах, фон Дитц горлово