Я еще не жила. Дарья Владимировна Торгашова

уголками губ, ответила Амина. Она была все еще бледна, пристально наблюдая за тем, как грузовик отъехал. Ах, почему нельзя самой их сопровождать!..

      Фокс сжал ее локоть.

      – Идемте, мадам. Мы еще успеем их встретить!

      – Конечно.

      Они сели в таксомотор и, лавируя в потоке экипажей и автомобилей, быстро доехали до особняка на Пятой авеню, к северу от парка Вашингтон-сквер. Именно там Амина Маклир стала Аминой Маклир, приспособившись к новому существованию. Первоначально этот дом снимал друг и бизнес-партнер ее «дяди» – но тот давно уже отсутствовал, и арендную плату за него уже не первый месяц аккуратно вносил Эмброуз Маклир. Работавшие там слуги были посвящены во многие тайны своих хозяев – они умели держать язык за зубами, и их верность, разумеется, щедро оплачивалась.

      Амину встретила знакомая горничная Джудит. Та самая, которая знала ее как египетскую дикарку – молодую вдову Джеффри Маклира, только что привезенную из «мусульманской страны».

      – Их сейчас доставят, мэм? – спросила Джудит.

      Амина напряженно кивнула.

      – Да. Пойду встречать.

      Они с Джудит были в дружеских отношениях; и, как подозревала египтянка, горничная знала намного больше, чем говорила. Со слугами всегда так!

      Драгоценный груз доставили минут через десять; и, следуя указаниям молодой миссис Маклир, которая была тут полновластной хозяйкой в отсутствие своего «дяди», внесли в холл через парадные двери. Все остальные двери в доме были слишком узки. Поднимать саркофаги наверх рабочие наотрез отказались.

      – Больно уж здоровы, извините, мэм, – сказал старший.

      Но Амина отлично видела, что грузчики побаиваются… никаких звуков изнутри гробов пока не доносилось; или, может, их заглушал уличный шум. Но суеверное чувство простых людей почти никогда их не обманывало. Ей и самой не терпелось спровадить посторонних.

      Когда Фокс рассчитался с рабочими, они с ним наконец-то смогли снова взглянуть на воскрешенных. И когда они вдвоем приблизились к саркофагам, до Амины донеслись отчетливые сдавленные звуки. Неразборчивые жалобы на древнеегипетском языке, как будто больного в бреду…

      – О Амон всеприсущий, – содрогнувшись, прошептала она.

      Сдвинув крышку саркофага князя Запада, откуда слышались эти звуки, египтянка увидела, что тот совершенно очнулся – труп вперил в нее пустые глазницы: даже она, сама будучи ожившей мертвой, отпрянула в невольном отвращении. Фиванец Ти пытался сесть. Он не мог ни за что уцепиться своими спеленутыми руками; но вдруг, напрягшись, с треском разорвал бинты и сел.

      Сзади раздался пронзительный визг, а потом звук падения: резко обернувшись, Амина увидела Джудит. Несчастная горничная, не вовремя появившаяся в холле, узрела происходящее и упала в обморок. Но с этим они разберутся позже! Ти уже выбрался из саркофага и, перевалившись через край, пополз к Амине на четвереньках, как гигантский паук. Остальные воскрешенные тоже ворочались в своих гробах и пытались сдвинуть крышки. Почему же они с Фоксом не