Я еще не жила. Дарья Владимировна Торгашова

человек, – прошептал Хью.

      Они снова сели; и, после неловкой паузы, Хью начал расспрашивать сестру о ее американской жизни – о перспективах Гарри, о том, как они с мужем проводят досуг, какие завели знакомства… К личной жизни самого Хью они больше не возвращались. Оба чувствовали, что это слишком хрупкий и опасный предмет.

      Брат и сестра не услышали звонка в дверь: возвращение хозяина дома застало обоих врасплох.

      Хью вскочил. Этель быстро встала следом, поправляя волосы. Гарри улыбнулся, переводя взгляд с жены на шурина и обратно.

      – Добрый вечер, любимая. Добрый вечер, Хью.

      Он помедлил.

      – Я вижу, вы отлично проводите время.

      Этель покраснела.

      – Хью, ты, конечно…

      – Нет-нет! Я уже ухожу, – быстро проговорил Хью. – Я обещал Неду встретиться с ним вечером.

      – Очень жаль, – произнес Гарри. Но он даже не трудился скрывать свои истинные чувства. – Что ж, всего вам наилучшего.

      Этель проводила брата. Хью видел, что ей очень хочется удержать его, о чем-то еще спросить; но она промолчала.

      Стук захлопнувшейся двери прозвучал как выстрел. Все!.. Эта часть его жизни отрезана, осознал Хью. Он побрел назад, опустив голову. Ему стало трудно дышать от боли, от невозможности с кем-нибудь поделиться.

      И Нед ждал его, чтобы идти в синематограф…

      Нед! Вот кто мог бы его выслушать!

      Хью замедлил шаг; потом отступил с дороги и задумался.

      Не сочтет ли его Нед сумасшедшим или сказочником?.. И даже если его новый друг поверит невероятной истории, Хью может невольно подвергнуть Неда опасности, посвятив в такую тайну.

      Но никому неведомо, как все обернется: возможно, именно осведомленность однажды спасет Неду жизнь! Окрыленный, Хью прибавил шагу. Он быстро преодолел расстояние до пансиона и поднялся в студию художника.

      – Билетов я не взял. Там идет какая-то чушь, – сказал он, остановившись посреди комнаты.

      Хью очень надеялся, что это окажется его последняя ложь Неду Спарксу.

      Друг как-то особенно внимательно посмотрел на него.

      – Ну ладно. Я так понимаю, что гулять ты тоже не в настроении.

      Хью покачал головой.

      – Я хотел бы поговорить… рассказать кое-что. Это очень странная история, Нед. Но я надеюсь, что как художник ты сможешь меня понять!

      Нед долго не сводил с него зеленовато-карих глаз, в которых появился особенный блеск: он смотрел на Хью, как будто нашел себе новую модель, хотя вообще-то не был портретистом. Потом американец кивнул.

      – Как художник я знаю, что хороший вымысел может содержать в себе больше истины, чем так называемая «правда жизни». Это зависит от ракурса! Давай, дружище, рассказывай, что тебя гнетет.

      Хью молчал, кусая губу. А Нед поощрил его:

      – Это ведь связано с твоей нью-йоркской авантюрой, так?

      – Так.

      Набравшись решимости, Хью присел на край стола и принялся рассказывать – все с самого начала.

      Но долго он не усидел: Хью вскочил и начал расхаживать по захламленной комнате художника, помогая рассказу жестами.