Я еще не жила. Дарья Владимировна Торгашова

миссис Харрис.

      – Не знаю, кто это устроил, Бог или дьявол, – отозвался рулевой Хитченс, – да только я в ответе за вас всех! Мне поручена эта шлюпка, и я не допущу, чтоб сорок женщин с детьми понапрасну утонули!

      Он длинно выругался и поежился, кутаясь в черный бушлат; подышал себе на ладони, отогревая их.

      – Теперь все молчать, это приказ. Будем ждать подмоги.

      Женщины замолчали. Этель так устала и замерзла, что не могла связно думать. Крики вдали постепенно затихали – по мере того, как погибающие теряли силы.

      Этель понимала, что если будет прислушиваться к этим напрасным мольбам, то лишится рассудка. То же чувствовали и остальные.

      Спустя некоторое время одна из молчавших до сих пор женщин обратилась к рулевому и робко спросила, не могут ли они теперь что-нибудь сделать. Хитченс вытащил фонарь, чтобы осветить поверхность океана, – но тот оказался неисправным.

      – У нас нет ни провианта, ни питьевой воды, ни компаса. И лодка перегружена, слишком велик риск, – сказал Хитченс. – Лучше подгребем вон к той шлюпке и свяжем их вместе. Там народу как будто поменьше, чем в нашей.

      Они принялись грести; причем одного из уставших гребцов сменила на веслах миссис Харрис. Этель тоже хотела помочь, но не знала, с какого конца взяться за весло.

      Шлюпки сблизились и легли в дрейф. Этель впала в дремотное состояние; она не знала, грезит наяву – или явь превратилась в кошмар. А потом вдруг Кэйтлин, про которую Этель успела забыть, растолкала ее.

      – Просыпайтесь, мисс Этель, – воскликнула ирландка. – Если заснете в такой холод, уже не очнетесь!

      Прошла целая вечность, прежде чем люди в шлюпках увидели приближающиеся огни. Уже светало, и они смогли различить очертания парохода. «Карпатия» пришла к ним на помощь!..

      Теперь Этель взялась за весло – ей объяснили, как грести; другие женщины тоже сменяли гребцов, в том числе и Кэйтлин.

      К тому времени, как они достигли судна, Этель так обессилела, что едва смогла подняться по веревочной лестнице. Потом она мешком свалилась на палубу и долго сидела, бессмысленно глядя перед собой.

      Вокруг нее и других спасенных уже суетились стюарды; судовая горничная принесла ей плед и горячего чаю. Этель вспомнила о Кэйтлин, и мысль о брате тупой болью сверлила мозг; но она еще долго не могла подняться, чтобы встать и отправиться разыскивать Хью. Ей несколько раз посоветовали пойти прилечь – все свободные помещения «Карпатии» были предоставлены в распоряжение спасенных.

      – Я не смогу уснуть, я должна найти моего брата, Хью Бертрама, – тупо повторяла Этель.

      Но ей уже казалось, что она не найдет его среди выживших. Она слышала вокруг рыдания женщин, потерявших своих мужей и сыновей! Но неожиданно та самая горничная, которая ухаживала за Этель, принесла ей счастливое известие.

      – Молодой джентльмен по имени Хью Бертрам на борту есть, его только что внесли в списки выживших, – сказала горничная. – Он сейчас в обеденном салоне. Но, кажется, ваш брат сильно простужен, –