Призраки в Тель-Авиве. Одиночный мир. Шмиэл Сандлер

Васю, но безумный блеск в глазах товарища и то пренебрежительное презрение, с которым он смотрел на возможных соперников, говорило о том, что никакие силы на свете не заставят его изменить свое решение.

      С арены поспешно унесли носилки с очередным инвалидом или трупом неудачливого рыцаря. Молчаливые слуги, одетые в зеленую униформу, бесшумно подбирали обломки копий и тяжелые медные щиты, не уберегшие соискателей дамского внимания от бесславного поражения. Бурно обсуждая перипетии рыцарских схваток, зрители выражали неудовольствие бойцами и не ждали от турнира ничего хорошего. Лучшие бойцы уже выбыли из игры, а те, кому предстояло сражаться, были безвестны и вряд ли смыслят что-либо в истинной рубке.

      Бойкий на язык паж, чувствуя разочарование толпы, оставил на время свой пост и направился в сторону друзей. Он знал, как добиться перелома в настроении знати и был уверен – в этом ему поможет Вася. Стоило ему перекинуться с маэстро парой слов, и он понял, кто нынче будет гвоздем программы.

      Ходил паж как-то изломано, вызывающе вихляя задом и это наводило на мысль о его причастности к жрецам однополой любви.

      – Высокочтимый сэр, – звонко сказал юноша, обращаясь к Васе с такой напыщенной торжественностью, что даже пряжки на его туфлях гордо встопорщились, – ваш выход, намерены ли вы объявить народу даму своего сердца?

      – Назови мне имя вон той красотки, – небрежно сказал Вася, показывая глазами на гордую блондинку.

      – Какой? – сказал паж, манерничая, словно кокотка, которой сделали удачный комплимент.

      – Она сидит рядом с королевой.

      – С бриллиантовой диадемой? это герцогиня де Блюм, кузина ее величества. Первая красавица Англии…

      – Это я без тебя знаю, – оборвал Вася, – она моя дама, иди и объяви об этом народу!

      Услышав неожиданное признание боксера, паж не на шутку встревожился. «Гвоздь программы» мог обернуться банальным скандалом, который может навредить его карьере. Ведь за все спросят с него – почему не был начеку и допустил к барьеру безродную чернь?

      – Сударь, – бледнея, сказал он, – никто из рыцарей не смеет помянуть всуе имя бесценной госпожи моей…

      – Резонно, – согласился Василий, – это должен делать только Я!

      Паж побледнел еще более. «Черт бы побрал этого задиристого господина с его дерзкими заявами»

      – Сударь, – повторил он, взывая к благоразумию маэстро, – вот уж несколько лет ее благосклонности добивается гроза всех рыцарей Европы, герой первого крестового похода, могучий герцог Балкруа второй из Тулуза.

      – Что ж, – невозмутимо сказал Вася, – отныне и впредь он будет третьим.

      – Почему третьим? – недоумевал паж. Странные силлогизмы Василия не поддавались его логике.

      – Потому что третий лишний! – последовал жесткий ответ маэстро, но паж снова не понял юмора:

      – Всех поклонников моей несравненной госпожи их сиятельство герцог благополучно отправил к праотцам. – Заявил он с пугливым