Хозяин Марасы. Ирина Щербакова

к Бо. Словно мелкий зверёк, подкрадывающийся и торопливо убегающий назад. Сидевший на полу у стены мужчина следил за ними обеими, изредка отпихивал от себя клубок и кривился. Ему явно не нравились действия Танилы, но комментировать их, или критиковать, он не собирался. Она была хозяйкой дома и помогала им, вмешиваться в её дела было грубостью. И глупостью. Тем более, что под едва уловимые звуки вязания, Феличе наконец удалось достичь необходимой концентрации. Она не отвлекалась, не болтала, не пыталась порвать записи, раздражённая долгой работой. Она вспоминала, не ныряя на дно своей памяти и не прячась там, а извлекала нужное, очищала и переносила на лист бумаги. Наконец Феличе закончила, бегло проверила записи и протянула листы Таниле. Пришлось ждать, пока она не довяжет ряд.

      Ну-ка… Ого! Вы и это подняли? А это… Кстати, перламутровую шкатулку давно подменили и продали куда-то в Азию. Столовый набор с воронами преподнесён в дар английским послам и сейчас он в Вестминстере. Знаешь же, у них там особое отношение к этим птичкам. Брошь, серьги… Так, вот эти – польские орлы с рубинами. Ты точно потеряла их?

      Да, – Феличе, сонно поморгав, кивнула. – Я плавала и их с меня смыло.

      Значит, всё в порядке. Что в море пропало, то к людям не попало… – Танила усмехнулась, обнажая зубы. – Бычок, зажги свет. Свечки вещь приятная, но не для моего старого зрения. И не задень паука над зеркалом!

      Ты говорила что-то про зрение?

      Не дерзи, милый. В этой дыре, заполненной обленившимися аборигенами и пресытившимися туристами, я совсем испортила свой характер. Хотя, это всяко лучше, чем прыгать вслед за Энцо по прибрежным камням, любуясь рассадой! – она сердито фыркнула, отложила прочитанные листы и посмотрела на мужчину, сдвигая очки на полагающееся им место. За линзами глаза Танилы казались ещё более уставшими, чем когда они встретились несколько часов назад. – У него совершенно испорченное представление о том, где и как стоит проводить время с женщиной. Тысячу раз говорила ему – бетонный карцер в старой тюрьме лучше беснующегося соляного концентрата, на который ты смотришь с таким восторгом.

      Там, где море, там нет людей, – медленно, подбирая слова, произнесла Феличе. Она сжимала в ладонях полы своего халата и с медленно закипающим негодованием смотрела на Танилу. – Он их не любит. Их никто не любит.

      Скажи это миллионам недоразвитых, что каждый день едут «поплескаться в тёплой водичке», поджарить свои дряблые телеса и потрахаться под шелест волн и крики чаек.

      Они просто его не видят, – с улыбкой прекратил зарождающийся спор Бо. – Никто не видит море.

      Почти, – Танила скривилась. – Знаю я пару-тройку восторженных недоделков, которые умеют видеть, но своё умение… за борт вышвыривают!

      Недоделков? – обиженно воскликнула Феличе. Округлённые глаза и приоткрытый рот делали её похожей на оглушённую рыбку.

      Вышвыривают? – Бо, чуть отстранившись, с настороженным прищуром посмотрел на Танилу. Он её знал. К её словам прислушивался. Танила