Принц и нищий. Марк Твен

шутка была встречена новым взрывом смеха. Бедный Эдуард гордо выпрямился.

      – Я в самом деле принц, и вам, пользующимся благодеяниями короля, моего отца, стыдно так обращаться со мной.

      Хохот сделался оглушительным. Мальчик, который первый заговорил с принцем, крикнул товарищам:

      – Эй вы, свиньи, рабы, нищие выкормки царственного его родителя! Что ж вы стоите, разинув рты? На колени, скорей на колени! Кланяйтесь и благодарите принца в лохмотьях!

      Вся ватага с гиком и визгом бросилась на колени, насмешливо простирая к мальчику руки. Принц гневно оттолкнул ногой ближайшего.

      – Вот тебе! – крикнул он, вне себя от гнева. – Будет с тебя на сегодня! Завтра тебя повесят!

      Это уже переходило границы всякой шутки. Смех разом смолк и в один миг сменился яростью.

      Послышались голоса:

      – Держите его! В пруд его! Тащи его к водопою! Где собаки? Сюда, Лев! Сюда, Фангс!

      Затем произошло нечто неслыханное: плебеи подняли руку на священную особу наследника английского престола и стали травить его собаками.

      Когда настала ночь, принц опять очутился в самой населенной части города. Он был весь избит и окровавлен, а лохмотья его – сплошь забрызганы грязью. Он шел все дальше, вперед и вперед, ошеломленный и измученный, еле передвигая от усталости ноги. Он больше ни к кому не обращался с вопросами, зная, что все равно не получит ответа, а только навлечет на себя новую брань. Он шел, повторяя потихоньку: «Оффаль-Корд, Оффаль-Корд… как бы не забыть. Если мне удастся найти это место, пока я еще в силах двигаться, – я спасен. Эти люди, конечно, не откажутся отвести меня во дворец и удостоверить, что я не их сын. Узнают же меня, наконец, и я опять сделаюсь самим собою!» Минутами ему вспоминались побои, которые он вынес недавно в «Приюте Христа», и он говорил себе: «Когда я сделаюсь королем, я дам им не только приют и кусок хлеба, но непременно велю их учить. Для человека мало быть сытым; надо, чтоб у него были разум и сердце. Постараюсь это хорошенько запомнить, чтобы нынешний урок не пропал даром ни для меня, ни для моего народа. Только ученье облагораживает человека и делает его добрым и милосердным».

      Фонари на улицах слабо мерцали; пошел дождик, поднялся ветер, наступила холодная, ненастная ночь. Бедный бездомный принц, бесприютный наследник английского престола, шел все вперед, углубляясь в запутанные лабиринты города, кишащие столичной голью и беднотой.

      Вдруг какой-то пьяный верзила схватил его за шиворот с криком:

      – Ах, так ты опять шататься по ночам! Опять возвращаешься домой без гроша, – готов побожиться! Если так, смотри – берегись! – я тебе все кости переломаю, не будь я Джон Канти!

      Принц вырвался из рук пьяницы и невольно с отвращением отряхнулся.

      – Как, неужели ты его отец? Слава Богу, теперь я спасен! Мы вместе сходим за ним, и я вернусь домой.

      – Что-о? Так вот ты как? От родного отца отрекаться? Постой же, я тебе сейчас покажу, чей я отец…

      – Ах, не шути ты так, не смейся