Принц и нищий. Марк Твен

тузить да таскать за волосы.

      – Бьет тебя? – воскликнул принц, и глаза его сверкнули гневом.

      – Еще как, сэр!

      – Тебя! Такого худенького и маленького… Так слушай: она сегодня же будет в Тауэре. Король, мой отец, прикажет…

      – Но вы забываете, сэр, что она простолюдинка, нищая, а в Тауэр сажают только знатных вельмож.

      – Да, да, это правда. Я об этом совсем позабыл. Ну, все равно; я это обдумаю, и будь спокоен, уж я придумаю для нее наказание. Хорошо… Ну, а отец у тебя добрый?

      – Не добрее бабушки, сэр.

      – Должно быть – все отцы одинаковы: у моего отца нрав тоже крутенек. Рука у него претяжелая; только меня он никогда и пальцем не трогает, а бранить – часто бранит, надо признаться… Скажи, а мать у тебя добрая?

      – Мать очень добрая, сэр, никогда меня не обижает. Наин и Бетти тоже предобрые девочки.

      – Сколько им лет?

      – Пятнадцать исполнилось, ваша милость.

      – Леди Елизавете, моей сестре, четырнадцать, а кузина, леди Грей, – моя ровесница, и обе прехорошенькие и тоже премилые девочки; зато другая моя сестра, леди Мэри, с ее суровым лицом и… Послушай, разве твои сестры тоже запрещают своим служанкам смеяться, чтобы не погубить свою душу?

      – Служанкам! Неужели вы думаете, сэр, что у них есть служанки?

      – А разве нет? – спросил принц, с недоумением глядя на своего гостя. – Ведь надо же их раздеть на ночь и одеть поутру, когда они встанут?

      – Это еще к чему? Не могут же они спать без платья, как звери?

      – Как без платья? Разве на них только и есть одежды, что одно платье?

      – А то как же, ваша милость? Да и зачем им больше? Ведь у каждой из них только по одному телу.

      – Вот так потеха! Прости, голубчик, я не хотел тебя обидеть. Послушай, теперь у твоих сестер будет много-много платьев и всякой одежды: я прикажу, – и мой казначей позаботится об этом. Нет-нет, благодарить тут решительно не за что, это сущие пустяки. Ты преинтересно рассказываешь и очень мне нравишься. Учился ты?

      – Не знаю, как и сказать, сэр. Добрый отец Эндрю учил меня кое-чему по своим книгам.

      – По-латыни знаешь?

      – Кажется, что очень мало, сэр.

      – Непременно учись, мальчуган; латынь трудно дается только вначале; греческий – тот гораздо труднее. А вот для моей сестры, леди Елизаветы, и для моей кузины нет, кажется, ничего трудного. Ты бы только их послушал!.. Но расскажи мне лучше об Оффаль-Корде. Весело тебе живется?

      – По правде сказать, ваша милость, очень весело, когда я не голоден. Иной раз к нам заходит Петрушка или фокусник с обезьянами, – препотешные, скажу вам, зверьки, и как разодеты! Они представляют войну, дерутся, стреляют, пока не окажутся убитыми все до одного. Преинтересно, и стоит-то всего один фартинг, хотя, поверьте, сэр, заработать фартинг иной раз вовсе нелегкая штука.

      – Ну, рассказывай еще что-нибудь.

      – Иногда мы, оффаль-кордские ребята, деремся на палках, как настоящие подмастерья.

      – Вот чудесно-то! Мне очень нравится! – воскликнул принц с загоревшимися