Виллет. Шарлотта Бронте

и что-то бросили. – Я показала на окно, теперь уже закрытое и лицемерно пустое.

      – Бегите сейчас же, поднимите и принесите! – поспешно приказал доктор Джон и добавил: – На вас никто не обратит внимания, а меня сразу заметят.

      Я повиновалась и после недолгих поисков, обнаружив на нижней ветке куста сложенный листок бумаги, схватила его и принесла доктору. Думаю, в этот раз меня не заметила даже Розин.

      Не прочитав и даже не развернув записку, он разорвал листок на мелкие кусочки и строго произнес:

      – Помните, что здесь нет и тени ее вины.

      – Чьей вины? – уточнила я. – О ком вы говорите?

      – Значит, до сих пор ничего не знаете?

      – Абсолютно ничего.

      – И даже не догадываетесь?

      – Ничуть.

      – Будь я знаком с вами ближе, рискнул бы довериться, тем самым заручившись вашей заботой о существе сколь невинном и прекрасном, столь же неопытном.

      – В качестве дуэньи? – спросила я.

      – Да, – рассеянно ответил доктор Джон и задумчиво добавил, впервые внимательно посмотрев мне в лицо в надежде встретить выражение сочувствия, которое позволило бы доверить моей опеке некое эфемерное создание, против которого строят козни темные силы: – Какие капканы ее окружают!

      Я не испытывала особого стремления к наблюдению за эфемерными созданиями, но вспомнила, что в долгу перед доктором за проявленное внимание, поэтому если могла чем-то помочь, то не имела права отказывать, а чем именно и как – решать не мне. Подавив внутреннее сопротивление, я заверила его, что готова сделать все возможное.

      – Я заинтересован исключительно как наблюдатель, – подчеркнул доктор с восхитительной, как мне показалось, скромностью. – Мне довелось быть знакомым с довольно беспринципным человеком, который уже дважды нарушал святость вашей обители (встретились в светском обществе). Казалось бы, изысканное превосходство и внутреннее изящество молодой особы должны были раз и навсегда пресечь любую дерзость, но, к сожалению, это не так, поэтому я готов защищать невинное простодушное создание от возможного зла. Сам я ничего сделать не могу, потому что не смею к ней приблизиться.

      – Что же, готова помочь вам в этом благородном деле, – заверила я. – Только скажите, как именно.

      Мысленно представив всех обитательниц заведения, я попыталась определить, кто же это сокровище, и решила, что, должно быть, речь идет о мадам Бек: лишь она одна превосходит всех нас. Вот только что касается неопытности, отсутствия подозрительности и прочего, то на этот счет доктору Джону не следует заблуждаться. Но если уж ему так хочется думать, то противоречить я не собираюсь: пусть верит в светлый образ, пусть его ангел остается ангелом.

      – Просто обозначьте объект моей заботы, – продолжила я серьезно, но мысленно усмехнулась: неужели придется опекать саму мадам Бек или одну из ее учениц?

      Надо сказать, доктор Джон, обладавший тонкой душевной организацией, сразу обнаружил то, что для более