Постиндустриальный переход и мировая война. Е. В. Гильбо

годы повсеместно ГПС, а после 2007 года – перехода к массовому внедрению автоматических производств. Впрочем, и США в этом случае имели бы сегодня вдвое—втрое более высокий ВВП, поскольку в этом случае их ждал бы несомненный кризис в начале 1990—х, который бы позволил перехватить корпоратократии власть у финансистов, и на новой основе начать экономическое соревнование (или сотрудничество?) с СССР.

      Такое развитие событий, вполне реальное технологически, оказалось фантастикой в силу того, что против была та часть элиты, которая укоренена в народе, да и сам народ. Горбачев опирался на ту часть элиты, которая была укоренена в партии и, особенно, технократической системе управления производительными силами.

      Та часть элиты, которая укоренена в народе, была ближе к той модели, которая предлагала финансовая аристократия. Народ очень любил и любит доллар. Он верил и верит в него. Народ любил воровать. Он любит все ворованное тут же монетизировать, превращать в доллар, куда—то вывозить. При этом он любит называть русофобом всякого, кто укажет на эти его свойства и неэффективность оных для успеха. Нынешняя российская элита отличается от остальных сограждан лишь тем, что ей удалось реализовать то, о чём остальные лишь мечтают.

      Победила та часть элиты, которая была укоренена в народе и испытывала общие с ним чаяния. Элита делала то, о чём каждый мечтал. Те, кто мечтал, проголосовали и до сих пор исправно голосуют за тех, кто это делает. Выдвинулись люди соответствующие, и сложился ельцинский режим.

      Ельцин был очевидным лидером этого народа. Он сам мечтал поворовать, в Аэрофлоте, с Березовским замутить, с Абрамовичем фондик учредить. Это было нравственное содержание определенной религию личности, но эта личность была выдвинута народом именно потому, что народ принял денег и тем решил ставить на финансовую аристократия.

      После проигрыша Горбачёва и распада его группировки сила ещё оставалась в руках у сторонников постиндустриального, технологического развития. Мы могли бы пойти на силовой вариант в середине 90—х, заставить эту элиту порвать с финансовой аристократией и силой уничтожить активных компрадоров. Это означало ставку на собственную валюту вместо доллара, а это бы повлекло возникновение железного занавеса с той стороны, закрытие страны на 5—7 лет, пока корпоратократия не получила бы преобладание в Западном мире. Для элиты, да и средних слоёв СССР это означало бы, что возможности покупать за границей недвижимость, ездить туда, им бы с той стороны закрыли.

      Чтобы людей заставить пойти на это, надо было значительную часть компрадорской элиты посадить или иным способом нейтрализовать, то есть вернуться к сталинским методам. Но тогда вставал вопрос: где взять новых людей, которые имели бы другое представление о жизни? В достаточном количестве их было взять неоткуда. Народ неизбежно