Эксклюзивное право на любовь. Рената Окиньская

здесь происходит? – послышался от двери холодный недовольный голос. Ящерица, собственной персоной. Да, и, конечно же, Марина на заднем плане. Вот кто на самом деле заслужил такую посылочку! Может даже и не одну… – Кристина, что за глупые розыгрыши, потрудитесь объяснить?

      – Я не знаю! – Кристина развела руками. – Кто-то прислал мне посылку…

      – Кто?

      – Да откуда ж ей знать? – вставила Анька.

      – Перовская, вас я не спрашивала, – Ящерица даже не повернула голову в ее сторону, отмахнулась, как от мухи. – Так вы что, не знаете, от кого получаете подобные «шутки»?

      Она прищурилась, и глянула на Кристину так, что всем, а в первую очередь самой Кристине тут же стало понятно – получать подобные посылки – великое преступление. Моя бедная подруга даже пошла красными пятнами от всех этих эмоций.

      – Понятия не имею! – ответила она. Кристина уже немножко пришла в себя, и испуг и отвращение уступали место обиде и злости. – Если бы знала, то своими руками по лицу бы надавала.

      – Этого еще не хватало! – высокомерно бросила Ящерица. – Где ЭТО сейчас?

      – Виктор в мусоросжигатель кинул.

      – Понятно. Это хорошо, – начальница глянула на часы. – На сегодня ваш рабочий день закончен, – мы украдкой перевели дух. Слава богу, сейчас она уйдет, и можно будет тоже поскорее покинуть это место, – но я хочу во всем разобраться. Каждый расскажет мне что знает. Начнем с вас, Кузьмина. В понедельник, в девять ноль-ноль я жду вас у себя в кабинете. Всего хорошего.

      Спустя секунду мы остались одни.

      – Ну, елки зеленые… – расстроенно протянула Кристина. Мы с Анькой тоже приуныли. Начинать неделю с тет-а-тета с Ящерицей, что может быть хуже?

      – Вот жесть! – снова повторил Витек.

      Старая история…

      – Мама, я пойду дров наколю, – сказал Андрей, направляясь к двери. Хоть на дворе и стоял уже июнь, но был он совсем не жаркий, а домик, в котором они жили – старенький, корявый, тепло в нем держалось плохо.

      – Давай, сынок, давай, – мать ласково улыбалась ему, – а мы пока картошечки натушим.

      Жена, чистившая картошку, тоже улыбнулась. Потом поднялась, подошла, обняла, стараясь не запачкать грязными руками.

      Он наклонился и легко поцеловал ее. Краем глаза заметил, как недовольно поджались мамины губы, тихонько вздохнул. Нежно чмокнул жену в нос, посмотрел, как она возвращается к столу, берет в руки следующую картофелину. Живота еще совсем не было видно…

      – Детка, ты бы платок накинула? – обратилась мать к невестке. – А то пока не протопили, зябко, не застудилась бы…

      – Нет, спасибо, мне не холодно, – улыбнулась та в ответ.

      «Наверное, я просто придираюсь» – думал он, замахиваясь топором на здоровенный чурбак, – «Мать вон чуть ли не из кожи лезет, так хочет показать, как она хорошо относится к нам. Мало ли что когда было, но теперь, кажется, она поняла, что я не буду вечно привязан к ее юбке. Да вроде и приняла Ниточку мою нормально, вон как заботится о ней…».

      Основания