Эксклюзивное право на любовь. Рената Окиньская

бланк для подписи, – мое дело доставить.

      Ему, наверное, тоже очень хотелось поскорее разделаться с делами. Заинтригованная Кристина поставила подпись, где требовалось, и он тотчас испарился.

      Естественно, мы все побросали свои занятия и собрались вокруг ее стола.

      – Ай, давай, открывай же! – торопила ее Анька. – Нам же интересно!

      – А если там бомба? – ехидно предположил Витек.

      – Дурак, что ли? – возмутилась я. – Какая еще, на фиг, бомба? Кристина, открывай уже!

      Погоняемая со всех сторон Кристина, которой и самой было жутко интересно, принялась разворачивать верхний слой обычной серой бумаги. Глаза у нее сияли, и я готова поспорить на что угодно, что она, как, впрочем, и мы с Анькой, была уверена, что это от Виталия. Вообще-то это не в его стиле, как-то не вязалось с его характером, но кто знает? Может, весна и Кристина растопили в нем его вечный холодок?

      Под серой бумагой обнаружилась коробка, обернутая яркой блестящей фольгой, а поверх нее почему-то в несколько слоев обмотанная стрейч-пленкой.

      – Господи, а это еще зачем? – удивилась я.

      – Наверное, внутри что-то хрупкое? – предположила Аня.

      – Скорее уж что-то ядовитое, – внес свое предложение Витек, со всех сторон осматривая посылку.

      – Дурак! – разозлилась Аня. – Не можешь чего-то хорошее сказать?

      – А что я-то? Зачем, по-твоему, ее так замотали?

      Кристина тем временем срезала слой стрейча, и принялась за обертку.

      Мне показалось, что комнате поплыл мерзкий сладковатый душок. Но я сначала не обратила на это внимания. Однако, когда она сняла обертку, душок превратился в вонь. Самую настоящую вонь, которую ни с чем нельзя спутать. Так приторно и тошнотворно пахнут дохлые кошки.

      – Мать моя, что это?! – растерялась Аня.

      Улыбка стекла с Кристининого лица, да и у нас всех лица были обалдевшие. Под оберткой оказалась розовая коробка. Она подняла крышку, пару секунд смотрела на то, что под ней, потом вскрикнула и отскочила в сторону.

      На дне коробки лежала черная атласная подушка, на которой была разложена огромная мертвая крыса. И вонь от нее шла просто нестерпимая! А рядом листочек бумаги, на котором было напечатано: «УБИРАЙСЯ!!!».

      – Вот жесть! – прошептал потрясенный Витек. У остальных слова нашлись не сразу.

      – Что это? – губы у Кристины чуть дрожали, а в голосе послышались слезы. – Твою мать, что это такое??

      – Кры-ыса… – испуганно протянула я.

      – Нет, да что же это такое творится?! – возглас возмущенной Марины Викторовны, о которой мы как-то забыли, заставил всех нас вздрогнуть. Она грохнула трубку на рычаг, поднялась и решительно направилась к нам. – Вы что там такое вытворяете?? Дышать же нечем! В конце концов…

      Тут она дошла до Кристининого стола и увидела коробку. Чуть-чуть постояла, являя собой живое олицетворение выражения «глаза полезли из орбит», а потом…

      – А-а-а-а!!! Крыса!!! А-а-а!! Вон! Вон! Уберите ее!! Фу, придурки, что за мерзость вы принесли?! УБЕРИТЕ ЭТО НЕМЕДЛЕННО!!!

      Она кричала