Без суда. Артем Римский

девушка напряглась.

      – И мне просто нравится страдать, правда? Придумывать ненависть к смеху и радости, чтобы не покидать зону комфорта?

      – Нет, конечно, – попытался сгладить ситуацию Сол, но уже опоздал.

      Девушка выпила свое вино, отправила в рот большой кусок мяса и принялась энергично жевать. Сол понял, что Наоми ожидала похожего вопроса – возможно, слышала его не один раз. И поздно понял, что проблема ее лежала далеко за пределами его понимания, и ему стоило признать, что он действительно не понимает именно ее, а не ее стремление стать мученицей.

      Ему стало стыдно. Поставив под сомнение искренность Наоми, он почувствовал себя дураком, которого вовремя урезонили, когда ему так захотелось поумничать. Сол видел, что девушка раздражена. Она принялась быстро есть, при этом звонко ударяя приборами по тарелке, да и все движения ее стали резкими и словно нетерпеливыми.

      – Слушай, прости меня, пожалуйста. Я совсем не то имел в виду, – попытался оправдаться Сол. – Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть. Просто… хотел сказать, что…

      – Что я беспокойный ребенок, что мне нравится страдать, и что другим намного сложнее, чем мне, – не поднимая глаз и продолжая нервно пережевывать пищу, ответила Наоми.

      – Нет, это совсем не так. Я лишь хотел сказать, что твоя боль во многом умножается твоей впечатлительностью. Вот даже сейчас. Ты услышала в моих словах то, что хотела услышать, додумала до нужной тебе формы и сейчас заставляешь меня чувствовать себя крайне неловко. Прошу тебя, не накручивай себя из-за пустяка, и давай не будем портить вечер, который так хорошо начинался.

      Наоми усмехнулась и несколько раз кивнула головой.

      – Пожалуйста, прекрати так стучать по тарелке, это невыносимо слушать, – Сол, на которого все более угнетающе действовал взбесившийся вид девушки, немного повысил тон.

      Тут Наоми бросила вилку на стол и заплакала вслух, закрыв лицо руками. Сол тут же вскочил из-за стола, присел рядом с ее креслом и крепко прижал ее к себе. Он был готов, что она оттолкнет его и просто выгонит, но Наоми, наоборот, обняла его и прижалась к его груди.

      – Ну, ты чего, а? Перестань, слышишь? Прошу тебя, это ужасно – то, что ты сейчас делаешь.

      – Ты не виноват, – сквозь всхлипывания отвечала Наоми. – Правда, не вини себя. Ты ведь прав.

      – Нет-нет, успокойся, – шептал ей в макушку Сол, продолжая прижимать девушку левой рукой, а правой судорожно гладя ее по спине и плечам. – Я должен был быть осторожнее.

      – Нет, – помотала головой Наоми, вздрагивая от плача. – Просто очень тяжело сразу перейти к сути, – она оторвала голову от груди Сола, встала и прямо посмотрела заплаканными глазами с размазавшейся тушью в его лицо.

      Сол тоже встал, больше всего желая вновь заключить девушку в свои объятия.

      – Я просто не хочу, чтобы ты видел, насколько я себя презираю. Знаешь, за что? Знаешь? Потому что каждую ночь, перед тем как уснуть, я прошу прощения перед Богом, перед всем миром, перед человечеством, перед самой собой, в конце концов! Прошу