Правила челолова. Мария Фомальгаут

—ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! – в рев, да как же так, челове-е-е-к убежа-а-а-ал!

      А тут сестрица Булочка спохватывается:

      – А ты ведь мог его догнать… а мог же!

      – Да чё ты…

      – А не догнал, не догнал, не догнал!

      И братец Пудинг рукой машет:

      – А… а пусть бежит, а? А то съедим, и все… а так хоть человек будет…

      И сестрица Булочка слезы вытирает.

      – А… а пусть…

      И домой бегут, и кричат наперебой, что человек-то, человек…

      И тетушка Шарлотта деток успокаивает, ну ничего, ничего, я вам звездочек напеку, и сказок нажарю… а человек… а что человек, он, может, и невкусный совсем даже…

      И за столом все сидят.

      И звездочки едят.

      И сказки.

      Зато завтра будет что в школе рассказать, что человека настоящего испекли, вот здорово было, а он сбежал, тоже здорово было. Правда, не поверит никто, скажут, ну-у-у, врете вы все, ишь чего выдумали, человек, скажут тоже… ладно бы луну испекли или город какой, а то придумали тоже, – человека…

      Мэджик-Холл

      Меня разоблачат, говорит себе дом.

      Меня разоблачат.

      Вернее, нет, они меня уже разоблачили, но не подают виду, они никогда не подают виду, они делают вид, что все нормально и все хорошо, и все так и должно быть, что вы, что вы, никаких проблем – а потом сделают что-нибудь ужасное, и даже не своими руками, а прикажут кому-нибудь, и эти кто-нибудь разберутся…

      Ну конечно, так оно и будет, думает дом – и тут же гонит от себя эти мысли, ведь еще ничего не случилось, ну, конечно, ведь ничего не случилось, и если не думать ни о чем таком, ничего такого и не произойдет.

      И никто не узнает, что у него нет имени.

      Да-да, вот все эти напыщенные Челси-Холлы, Черри-Холлы, Брауни-Холлы, Пудинг-Холлы в жизни не догадаются, что никакой он не Мэджик-Холл, и близко не Мэджик-Холл, а самый обычный номер семнадцатый – для них это вообще дикость какая-то, что есть какие-то номера семнадцатые, двадцать седьмые, семьдесят первые. Ну, может, и есть, где-то там, там, в каких-то там кварталах, но уж никак не здесь, за узорчатыми оградами, где пьют… нет-нет, дома ничего не пьют, ну, тогда едят… нет-нет, и не едят дома, и говорят о… да нет, где вы вообще видели говорящие дома.

      Никто не догадается, говорит себе Мэджик-Холл.

      Никто не будет пристально разглядывать наскоро приколоченную табличку, да что значит, не будет, её уже все рассмотрели, уже обо всем догадались, только ничего не сказали, потому что в приличном обществе про такие вещи не говорят, да в приличном обществе такого даже случиться не может, вы о чем вообще…

      Дом придирчиво оглядывает чопорные фасады Челси-Холла, Черри-Холла, Брауни-Холла, Фиш-Энд-Чипс-Холла, сравнивает со своими колоннами, башенками, арками и балконами, пытается уловить мимолетные различия. А больше всех сравнивает с Тенор-Виллой, вот уж где само совершенство, что может быть идеальнее. Дом и сам равнялся на Тенор-Виллу, когда приклеивал себе фасад из фальшивого камня, фальшивую черепичную крышу, клейкую ленту на окна, которую издали можно принять за витражи.

      Дом сравнивает,