Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950. Алиса Коонен

Тьма… Замогильный холод…

      Боже! Боже! Есть ли исход?? Есть ли? Помоги мне!

      А может быть, надежда… Может быть, не все еще потеряно?!

      Когда же, когда же конец этим мукам??!

      Когда??

13 [апреля / 31 марта 1906 г.][Вена]

      Была в нескольких церквах…

      Сколько настроения… Тихо… грустно… хорошо…

      Орган играет… пенье… Теплятся [лампадка. – зачеркнуто] свечи… Много молящихся… Цветы, зелень. В воздухе что-то торжественное, праздничное… Отдохнула как-то… Нервы поуспокоились… Яснее стало на душе…

      А потом опять тоска… Защемило что-то внутри, – и такая тупая, ноющая боль, так бесконечно, безвыходно тяжело, что не знаешь, куда деваться. Шагала по улицам совершенно бесцельно, нелепо, и хотелось плакать или застонать так, чтобы весь мир услышал этот вопль и отозвался на него!!!

      Завтра заутреня…

      Что-то будет? Жутко… Вдруг так же ужасно, так же тоскливо.

      Тяжело! Отчаяние!

19/[6 апреля 1906 г.][Вена]

      Да! Тяжелая была заутреня…

      Больно вспоминать о ней…

      Тяжко было на сердце…

      Боже мой! Пришла из церкви – в свою комнатушку, и так вдруг почувствовала одиночество, пустоту!.. Так захотелось к себе, домой, прижаться к родной груди и выплакать всю тоску… всю боль…

      Но на другой день Господь вознаградил меня. Шло «Дно»109. Сидела на какой-то лавке. Подошел Василий Иванович, поздоровался второй раз, поздравил с праздником и присел около. Я хотела чуть-чуть сдвинуться, что[бы] освободить ему больше места. «Ради бога, ради бога, не уходите», – и тихо, осторожно удержал меня за талию. А потом сидели и говорили все на старую тему: почему мы ночевали на улице, почему не уцепились за кого-нибудь… Говорил хорошо, мягко, чутко… «Ей-богу, я бы всегда предлагал вам свои услуги, ездил бы с вами, устраивал вас, но ведь, сами знаете, у меня ребенок, жена… А то я бы, Ей-богу, с большим удовольствием». Не знаю, может быть, это глупо, но после этой фразы – мне стало легче, на душе прояснилось и сдел[алось] покойнее. И теперь, в тяжелые минуты, [я вспоминаю. – зачеркнуто] стоит мне вспомнить наш разговор, и разом забывается горе. Иногда мне становится жутко: Боже мой, да неужели же я до такой степени люблю его?!?

[25/12 апреля 1906 г.][Франкфурт-на-Майне]

      Не знаю, какое сегодня число. Уже III день во Франкфурте.

      Какой изумительный городок. Красота! Весь в зелени, чистый, приветливый! Сразу, как въехали, повеяло теплом, радушием. И на душе просветлело…

      Несмотря на то, что настроение значительно упало за последние дни, чувствую себя очень сносно. Как все-таки отражается на мне всякая мелочь! После «счастливого „Дна“»110 захотелось еще раз попытать счастья, и с согласия маленькой Маруськи [М. А. Андреевой (Ольчевой)] следующий спектакль выходила опять: и конечно – заряд даром, не удалось сказать с ним ни слова; мне кажется, потому, что играла Нина Николаевна [Литовцева]111. И не это, собственно, огорчило меня, а одна

109

«Дно» – спектакль «На дне» М. Горького. Режиссеры К. С. Станиславский, Вл. И. Немирович-Данченко, художник В. А. Симов. Премьера – 18 декабря 1902 г. В спектакле «На дне» В. И. Качалов играл роль Барона.

110

После «счастливого „Дна“»… – См. предыд. запись от 19/[6 апреля 1906 г.].

111

…играла Нина Николаевна [Литовцева]. – В спектакле «На дне» Н. Н. Литовцева играла Наташу.