Таланты и покойники. Александра Романова

Все у твоих родителей хорошо, и в помощи моей они не нуждаются. Впору, чтобы они мне помогали.

      – Это точно? Ты точно тогда шутил, а не теперь?

      – Честное пионерское! Ох, Таша-Таша, – дядя вздохнул. – Когда же ты повзрослеешь? В двадцать лет вроде уже пора. Честное слово, смотрю я на тебя и думаю: неужели до сих пор в старых девках ходишь? По нынешним временам уже в двенадцать без презерватива на улицу не показываются, одна ты у нас со странностями. Или, наконец, кого-нибудь завела?

      – Не твое дело! – покраснев, ответила Таша.

      – А почему не мое? У меня для тебя жених имеется. А то не знаешь? И, главное, любит тебя очень. Ведь для тебя же внешность наверняка не главное, так? – съехидничал Евгений Борисович. – Тебе важны чу-у-уйства!

      Таша снова разозлилась.

      – Если ты о своем Сергее Андреевиче, то я и слышать о нем не хочу! И не только потому, что он старый и толстый, а вообще – отвратительный, скользкий, беспринципный тип.

      – Да, – охотно подтвердил Преображенский. – Зато богатый. Куда богаче меня. Вот станет моим племянничком – и подкинет мне бабок на развитие бизнеса. Впрочем, и бабок не надо. За ним такие силы – ему стоит слово сказать, и мне снова разрешат вернуть ларьки на прежнее место, к метро, а не куковать, как остальным, на отшибе. У метро знаешь какая торговля? Не зря теперь туда абы кого не пускают. Учти, таких денег, как он, тебе никто больше не предложит.

      – Не нужны мне ваши деньги!

      – Ну конечно, тебе же чу-у-уйства нужны. Так ты заруби себе на носу, дорогуля. Это пока ты свеженькая да молоденькая, так кое-кому требуешься, и на заскоки твои не очень обращают внимание. Нас, мужиков в возрасте, часто на свежатинку тянет. А станешь старше, никто тебя замуж-то больше не позовет – останешься одна со своими заскоками. Я, между прочим, серьезно говорю! И о Сергее Андреевиче – тоже серьезно. Он мне все уши про тебя прожужжал. Никто не требует, чтобы ты сразу ложилась в постель, но в ресторан с ним пару раз сходить – трудно, что ли? От тебя не убудет.

      – Убудет, – хмуро парировала Таша. – Я не стану подавать ему надежд, которые не собираюсь оправдывать.

      – О боже, какой детский сад! Да все ваши женские завлекалки состоят из надежд, которые вы не собираетесь оправдывать! Ума-то когда-нибудь собираешься набираться или так до старости и будешь в котят играть?

      Преображенский, усмехнувшись, в очередной раз подхватил котенка. Тот пискнул.

      – Не трогай его! – закричала Наташа, пытаясь отобрать питомца, нервно бившегося в чужих руках. – Ему больно!

      – Вот и правильно. Пора тебе отвыкать от дурацких игрушек, а жить настоящей взрослой жизнью. Да какое тебе дело до этого живого куска мяса, а?

      – Большое! Отдай! Он же живой!

      Таше очень не хотелось снова оказаться в глупой роли человека, не понимающего шуток, и, тем не менее, она сейчас просто теряла голову, видя, как Евгений Борисович все крепче сжимает пальцы. Тот, довольный производимым эффектом, продолжал стискивать их вокруг маленького, серенького, пушистого существа, отчаянно бьющего лапками. Неожиданно раздалось короткое, хриплое