Таланты и покойники. Александра Романова

ну, чтобы столько про людей понимать, нужен большой опыт… вот и удивилась, что вы…

      – Не знаю, как в смысле опыта, – весело сообщила Марина, – а возраст мой, к сожалению, существенно больше вашего. Мне уже тридцать три.

      В тот же миг идеально поставленный бархатный голос негромко, однако так, что услышали все присутствующие, произнес:

      – Никогда нельзя верить женщине, которая не скрывает своих лет. От нее можно ожидать чего угодно.

      Воцарившаяся тишина длилась мгновение. Прервала ее Марина, вежливо прокомментировав:

      – Оскар Уайльд, «Женщина, не стоящая внимания». Вы играли лорда Иллингворта, Евгений Борисович?

      – Один-ноль, – шепнула подруге на ухо Таша.

      – Я играл Уайльда, я играл Шекспира! – Преображенский эффектно появился из темноты зала и встал в позу. – Так что, теперь прикажете играть Лазареву?

      – Ну что вы, – скромно ответила Марина. – Я предупреждала Викторию Павловну, что ни один из героев не соответствует вашему амплуа.

      Актер надменно поднял брови:

      – Моему амплуа? Вы всерьез полагаете, у меня есть амплуа? Вы знаете мое имя? Ев-ге-ний Пре-об-ра-женс-кий! – весомо, по слогам прочеканил он. – А как меня называют поклонники? Гений преображения! Сама природа дала мне имя, отражающее мою внутреннюю суть!

      – Не природа, а дедушка, – снова шепнула подруге Таша.

      Между тем ее дядя продолжал монолог:

      – Вы полагаете, я не смог бы сыграть любого из этих ваших блеклых героев так, что они засверкают всеми красками? Только кому интересен чистоплюй, который, даже влюбившись, думает о всякой ерунде вроде жены, детей и карьеры, а не о себе и своих чувствах!

      – Хорошенькая ерунда! – вслух заметила Таша. – Просто он порядочный человек, а не эгоист. Порядочному тяжело бросить семью.

      – Любовь выше предрассудков, – пророкотал Преображенский. – Дашенька, звезда моя, ты веришь, что ради тебя я бросил бы сорок тысяч жен и детей, не задумавшись ни на минуту?

      – Евгений Борисович, – жалобно вставила Даша, – такая классная пьеса и такие хорошие роли! Пускай главный герой вам не нравится, есть еще второй, Владимир Владимирович, который женится на мне. Он так красиво говорит!

      – Эта серость, эта посредственность! Да женитьба останется единственным его поступком за всю жизнь! А потом он погрязнет в быте!

      – Все мы живем в быте, – удивилась Марина. – Вы на редкость строги к представителям собственного пола, Евгений Борисович.

      Тот, вдруг убрав из голоса пафос, с искренним интересом спросил:

      – А скажите, это ведь история из вашей собственной жизни? Если честно? Я, когда прочел, сразу понял.

      Марина холодно процитировала:

      Когда поэт, описывая даму,

      Начнет: «Я шла по улице. В бока впился корсет», —

      Здесь «я» не понимай, конечно, прямо —

      Что, мол, под дамою скрывается поэт.

      Я истину тебе по-дружески открою:

      Поэт – мужчина. Даже с бородою.

      – Обиделась, –