Рассудку вопреки. Миранда Невилл

крайне занимательно.

      Этой короткой фразой Минерва ясно дала понять, что все его сетования оказались пустым сотрясанием воздуха, и Блейк подумал, что невеста, не похожая на «обычных молодых леди», сделает его жизнь интересной, ну хотя бы в некоторых смыслах. Он посмотрел на девушку, которая ни на шаг не отставала от него, хотя торопившийся Блейк даже и не подумал подстроиться под ее шаг.

      – Надеюсь, вы не поверили сказке, которую сочинил этот мальчишка? – спросил Блейк. – Скорее всего он член какой-нибудь шайки карманников.

      – Возможно, вы правы, но мы не можем быть в этом уверены. А закон не видит разницы между голодным мальчишкой, крадущим кусок хлеба, и закоренелым преступником. Того и другого вполне могут отправить в тюрьму или даже на виселицу. Какое мы с вами имеем право обрекать ребенка на такое будущее?

      – Но разве может беззаконие стать альтернативой?

      – Альтернативой станет реформа.

      И Минерва пустилась в пространные рассуждения о теории справедливости, биллях, принимаемых парламентом, о Бентаме и Коббете, Элизабет Фрай, тюрьмах и народном образовании. К своему немалому удивлению, Блейк понял, что его заинтересовал этот разговор. Он с удовольствием слушал, как она рассуждала о проблемах общества, при этом ловко обходя вопрос политических интриг, видимо, понимая, что его отца всегда волновали споры в парламенте, министерствах и партии. Минерва обладала способностью представлять факты доступным и в то же время занимательным способом, избегая пустословия и быстро переходя к сути. Всю свою жизнь он провел в атмосфере подобных разговоров, но именно сейчас его действительно увлекла эта беседа. В трактовке Минервы все эти вопросы казались действительно важными. В основном Блейк слушал молча и лишь изредка задавал какой-то вопрос.

      – А тюрьма Миллбанк действительно являет собой улучшенный вариант подобных заведений? – спросил он.

      – Это лучше, чем Ньюгейтская долговая тюрьма или плавучая тюрьма-галера. Но заключенных там долго не держат, их переводят в другие места. Пока парламент не начнет действовать, истинной справедливости не видать.

      К этому моменту они дошли до южного сектора Беркли-сквер, оказавшись почти у самого дома Чейзов. Минерва остановилась, повернулась и посмотрела ему в лицо. При свете газового уличного фонаря голубые глаза девушки сверкали так ярко, что теперь ее лицо уже не представлялось Блейку бледным.

      – Я все-таки верю, Блейкни, что вам это не безразлично. Даже помыслить не могу иначе. Позвольте мне прислать вам несколько памфлетов на эти темы.

      У него опустилось сердце. Памфлеты. Она хочет, чтобы он читал политические памфлеты. Блейк вдруг почувствовал себя школяром.

      А Минерва продолжила, не замечая его беспокойства:

      – Когда вы познакомитесь с подробностями, вы не сможете остаться равнодушным к ужасам, на которые обречены эти несчастные. Никто бы не смог.

      Следовало сменить тему разговора, и как можно скорее. И хотя это противоречило решению, принятому раньше, другого способа на ум ему не пришло.

      Минерве польстило искреннее внимание