Соседи и родня Оттавии Малевольти. Галина Ивановна Губайдуллина

украшены белой лепниной, сам фон стен васильковый. Голубые шторы. Васильковое покрывало на кровати. Над изголовьем несколько картин в невыразительных тонах.

      Боу поведал:

      –Вот эта небольшая картина Питера Ван Лара, голландского живописца, жившего в семнадцатом веке. Он любил писать пасторали и сюжеты из жизни бродяг. Пусть эта картина напоминает тебе о прежнем, полуголодном существовании.

      –Я не собираюсь задирать нос оттого, что мой муж – дворянин.

      –Правильно. Чем гордиться, если тебя приютили из жалости. Ты должна быть благодарна мне.

      –Я хочу увидеть Ваших детей.

      –Лэсли гостит у сестры Виндэлии, а Артур и Эммит болеют. Простыли. Дура-гувернантка разрешила им пускать кораблики в холодном ручье. Мальчики намочили ноги, а она даже не заметила, уткнувшись в свой глупый, готический роман.

      В комнате с обоями в зелёную полосу, сидела гувернантка с виноватым лицом.

      Мальчик с русыми кудрями приподнялся на койке, и изучающее вглядывался в красивую девушку в новом нежно-розовом платье с ярко-сиреневыми вкраплениями. Мачеха отметила, что ребёнок похож на отца. «Значит, Боу-старший в юности был симпатичным малым»,– подумала она.

      –Теперь ты моя мама?– пролепетал ребёнок.

      –Да, Эммит, теперь ты мой малыш.

      И Оттавия обняла мальчика. Ребёнок доверительно прижался к ней.

      –Я ждал тебя. Я просил у Бога прислать мне маму, чтобы было кому любить меня.

      У девушки побежали слёзы из глаз.

      –Я познакомлюсь с Артуром, и вернусь к тебе, сын.

      –Я буду ждать тебя, мама.

      –Что ни делается – всё к лучшему,– пробормотал довольный сквайр.

      С Артуром сидел доктор Драммонд. Малевольти присела в приветственном реверансе перед незнакомым господином.

      Красивый мальчик с тёмными волосами метался по койке и бредил.

      –Мама! Мама!– звал ребёнок.

      –Я думаю дать мальчику снотворное,– отстранённым тоном доложил доктор.

      – Позаботились бы лучше о согревающем, спиртовом компрессе, ребёнка бьёт озноб,– перебила Драммонда Малевольти.

      Отта подошла к мальчику и взяла его руку в свою.

      –Мама, уедем в Новый Свет. Там тепло…А здесь так холодно, мама,– бредил ребёнок.

      Слёзы вновь побежали по щекам девушки. Она укрыла мальчика одеялом, погладила по взъерошенным волосам, и он вдруг затих и уснул.

      Доктор недоумённо наблюдал за красавицей: «У девчонки доброе сердце»,– отметил он.

      –Вы выбрали себе потрясающе красивую жену, мистер Боу,– слетел с губ Бернхарда комплимент.

      Девушка даже не глянула на доктора, что задело самолюбие Драммонда.

      Она вернулась к Эммиту. Отпустила отдохнуть гувернантку, осталась с ребёнком сама.

      Когда Освальд попозже заглянул в комнату младшего сына, Оттавия и Эммит сладко спали, обнявшись. Девушка лежала в новом платье поверх одеяла, а укутанный мальчик уткнулся лицом ей в плечо.

      Адвокат Норман Сэндлер стал часто бывать в доме Филдингов. И причина была