Мотылек. Анри Шарьер

оба, держа нас на прицеле.

      – Первый, кто шелохнется, – покойник! – раздался голос старшего надзирателя.

      При обыске обнаружили три ножа, два длинных, остро заточенных стропильных гвоздя, штопор и золотую гильзу. Шестерых, голых, вывели на палубу. Появился начальник конвоя майор Барро в сопровождении двух врачей и капитана корабля. Когда багры вышли из клетки, мы оделись, не дожидаясь приказа. Скальпель я подобрал.

      Стражники отошли к дальнему краю палубы. В центре стоял майор Барро, как бы среди дружеской компании офицеров. Перед ним навытяжку стояли шестеро в чем мать родила.

      – Это его, – сказал проводивший обыск багор, держа нож и указывая на владельца.

      – Точно. Мой.

      – Так, – сказал Барро, – дальше поедет в камере над машинным отделением.

      Каждый, на кого указывал надзиратель, подтверждал свою виновность за провоз то ли гвоздя, то ли штопора, то ли ножа. Их, голых, по одному уводили вверх по лестнице два стражника. На палубе остались лежать один нож и золотая гильза, против которых стоял один человек. Он был молод, лет двадцати трех или двадцати пяти, хорошего сложения. Рост под метр восемьдесят, атлет, голубоглазый.

      – Твоя? – спросил надзиратель, показывая на золотую гильзу.

      – Да, моя.

      – Что в ней? – спросил майор Барро, взяв гильзу в руки.

      – Триста фунтов стерлингов, двести долларов и два бриллианта по пять карат.

      – Посмотрим.

      Майор открыл гильзу. Его обступили другие, заслонив от нас. Мы не видели, что происходило, но слышали, как он сказал:

      – Верно. Имя?

      – Сальвидиа Ромео.

      – Итальянец?

      – Да, месье.

      – За гильзу наказывать не будем – только за нож.

      – Простите, но нож не мой.

      – Не говори глупостей, – вмешался багор, – я нашел его в твоем ботинке.

      – Я повторяю – нож не мой.

      – Значит, я лгу?

      – Нет. Вы просто ошибаетесь.

      – В таком случае чей же? – спросил майор Барро. – Если не твой, то чей-то.

      – Не мой, вот и все.

      – Если не хочешь попасть в изолятор – а ты там изжаришься, потому что он над котлом, – то скажешь, чей это нож.

      – Не знаю.

      – Не делай из меня дурака! Нож нашли в твоем ботинке, а ты не знаешь, чей он? Не принимаешь ли ты меня за идиота? Либо он твой, либо ты знаешь чей. Говори.

      – Не мой и не мне говорить, чей он. Я не доносчик. Я не давал вам повода думать о себе, что я такой же позорник, как какой-нибудь тюремный офицер, разве не так?

      – Стража! Наручники! Ты дорого заплатишь за проявление недисциплинированности.

      Два старших офицера, капитан корабля и начальник конвоя, поговорили между собой. Капитан отдал распоряжение старшине-рулевому, тот ушел. Через некоторое время появился здоровенный матрос-бретонец с деревянным ведром, полным морской воды, и канатом с руку толщиной. Осужденного поставили на колени у нижней ступеньки лестницы и привязали. Матрос смочил канат в ведре и изо всей мочи принялся пороть бедолагу