Дорога домой. Анна Грэм

и «Фригидная» затухали на корню. Теперь же Эван превратился в сына уголовника, и они оба понимали, что за этим последует. Тюрьма – клеймо, даже если сел не ты, а твой близкий родственник. Эвана начнут сторониться ещё больше, и сегодняшний домашний скандал был тому подтверждением.

      – Эван, я уезжаю в колледж, – с дрожью в голосе произносит она. Её словно осеняет – им придётся расстаться в любом случае, ведь Эвану колледж не светит. В голове успевает пронестись шальная мысль всё бросить и остаться с ним, найти работу, пусть официанткой или горничной, жить с ним, в его доме, когда-нибудь родить ему детей. Родители ведь живут как-то и без колледжа, и они с Эваном справятся! Пусть он только поддержит её.

      – Я знаю.

      Ана не видит в тусклом свете бра его лица, но знает, чувствует, что ему больно. Она слышит это в его тихом голосе, в глубоком, тяжёлом вздохе. Страха не осталось – она бросается к нему, обнимает за шею, за твёрдую, мускулистую спину, за руки, плечи – широкие, гладкие и горячие на ощупь. Либо сегодня, либо никогда. Да если не с ним, то с кем?! Другие парни сделались ей отвратительными, мерзкими. Ана уверена, что больше никогда никого не полюбит.

      – Я не хочу с тобой расставаться. Не хочу.

      Плотно зажмурив глаза, она находит его губы, неумело тычется в них.

      – Я никуда не поеду. – Она запускает пальцы в короткий ёжик волос на его затылке, придвигается ближе, так близко, как никогда себе раньше не позволяла. – Я останусь с тобой.

      Лишь бы только он поддержал её, иначе сомнения выгрызут у неё в груди дыру. Ане хорошо и одновременно страшно – Эван отвечает на её поцелуй также неумело, но со всей страстью. Она чувствует прикосновения его ладоней на спине, на лопатках, на шее, под футболкой; животом ощущает твёрдость чуть ниже пояса его штанов. Пугается, нервно дёргается, но тут же сама себя успокаивает. Чего бояться? Рано или поздно это случается со всеми. И пусть лучше это будет Эван.

      – Постой, – он отстраняется, прижимается лбом к её лбу, ровняет дыхание. – Ана, – проводит ладонью по её щеке, целует в кончик носа, делает полшага назад. Его горячее тепло вмиг меняется на холод ночи – они забыли запереть дверь. – Не нужно. Если всё так… не нужно. Иди домой… Я отвезу…

      Ана больше ничего не слышит, закрывает уши, пятится назад, давится слезами. И он её отверг. Все кругом её предали. Ана сбегает от него в темноту, продирается через кусты, будит соседскую собаку. Эван окликает её, пытается догнать, проводить, потому что беспокоится. Все за неё, чёрт возьми, беспокоятся, но всем на самом деле откровенно плевать! Лучше бы ей пропасть. Угодить под машину. Или пусть какие-нибудь идиоты пристрелят её из-за угла.

      Острый приступ страха возвращает в реальность пинком под зад. Ана нервно озирается по сторонам – улочка пуста и безлюдна, дома глядят на неё, словно призраки, пустыми, чёрными глазницами. Нигде ни души. Если она действительно наткнется на каких-нибудь придурков, помощи она не дождётся. И никакой Эван её не спасёт. Он теперь больше никогда её не спасёт – ещё пара месяцев