Отработанный материал. Тень защитников Отечества. Раян Фарукшин

в центре замерших вокруг него угрюмых мужчин.

      При виде тщедушного детского тела, такого маленького и беззащитного, внутри меня лопнула тонкая струна надежды в справедливость:

      – Как же так? Мужики, как же так?

      – Он не дышит! Пацан – не дышит! Раяныч, мальчишка не дышит! – Андрюха, скрестив руки за моей спиной, жёстко обнял меня.

      Одинакового роста, мы, на миг, прижались грудь к груди, и я услышал и почувствовал биение его сердца, так громко и сильно оно билось!

      Андрюха, не задерживая меня в своих крепких объятиях, резко отстранился, и на громком выдохе, медленно выпустил:

      – Он не-е ды-ы-ши-ит!

      – Ты, брат, это, не ругайся на нас. Мы сделали всё, что могли, – виновато посмотрел на меня тот самый, с наколкой. Мятый, сутулый, нескладный, он походил на драного подъездного кота. – Вишь, Андрюха старался, но не смог, но он же не Господь Бог!

      Кто-то за моей спиной заплакал. Заплакал тихо, боясь привлечь внимание. Я посмотрел по сторонам, обернулся. Девочка. Худая мелкая девочка в коротком беленьком платьице. Уткнув своё острое личико в мягкую игрушку – голубого слоника, она плакала.

      – Это сестра. Сестра мальчика…

      – Девочка, подожди, не плачь! Послушай меня! Слышишь?

      Девочка испуганно вздрогнула, вся сжалась, но утвердительно качнула головой:

      – Слышу…

      – Вы далеко живёте?

      – Далеко. Двадцать минут идти надо! Нам мама час дала, чтобы на бассейку сходить. Двадцать минут сюда идти, двадцать минут купаться, и домой!

      – Значит, мама знает, что вы здесь? Понятно… Ты иди сейчас домой, скажи маме, что братику плохо, пусть мама ваша в больницу идёт, мы туда сейчас братика твоего увезём. Ты всё поняла?

      – Да! – она потёрла влажные глаза лямкой платья. – Я поняла. Я уже взрослая. Я в школе учусь. Во второй класс пойду. Я очень ответственная.

      – Молодец, ответственная. Ну, шагай, давай, – я вытер лицо девочки своим носовым платочком, чистым и свежим. Погладив её по голове, тихонько подтолкнул в спину, – не беги только, не упади!

      Прижимая игрушку к груди, девочка, сминая молодую высокую траву и оббегая деревья, выделывала на ходу причудливые кренделя. Словно спасаясь от обстрела, она бежала домой, то пригибаясь, проныривая под ветвями елей, то подскакивая, чтоб не зацепиться за кругляки широко раскинувшего колкие лапки репейника, обильно поросшего вдоль тропы от стадиона к бассейну.

      – Ну что за жизнь, такая несуразная, а? – Андрюха, сорвав с себя мокрую белую футболку, опустился на колени. – Что за жизнь, кто мне объяснит? За что мне это? – отчаянно бодая лбом землю, он колотил локтями и кулаками себя по груди. – За что?

      Послышалось завывание сирены машины скорой помощи. Бабахая ржавеющими боками, старая «Газель» тряслась на ухабах узкой грунтовой дороги парка.

      – Сюда! К нам, – рыжий поднял руку и подпрыгнул, громко хрипя, – сюда!

      – За что мне такое наказание, Господи? За что мне эта смерь? Ребёнка этого, мальчика невинного,