Скелет дракона. Михаил Александрович Соколовский

мне, что пойдёшь в больницу.

      Зороастро. Конечно… Но глаза я, кажется, лишился.

      Леонардо. Прости меня…

      Зороастро. Ничего! Я сам вызвался… И кажется, я знаю, что пошло не так.

      Леонардо. Да? Расскажи мне всё по секундам…

      Зороастро. Расскажу, потом переделаем и попробуем снова.

      Леонардо. Сначала в больницу!

      Зороастро и Леонардо уходят в одну сторону, ученики, толкающие коня, решают передохнуть.

      Ученик-1. Всё. Надоело. Только и делаем, что тяжести таскаем да леса строим.

      Ученик-2. Ещё краски смешиваем.

      Ученик-3. Холсты грунтуем.

      Ученик-1. Сколько можно? Меня отец к нему учиться пристроил, а чему тут можно научиться?

      Ученик-2. Говорят, мастер сам несколько лет сначала краски смешивал для учителя, пока тот ему не доверил ангела на его картине написать.

      Ученик-1. Мастеру в то время было четырнадцать. А мне уже двадцать два! Нет, брошу всё, уеду.

      Ученик-3. Куда?

      Ученик-1. Куда угодно! Пойду матросом, уплыву, куда глаза глядят. Сейчас все плавают.

      Ученик-2. Толкай, пока не уплыл!

      Ученики толкают коня дальше. Зеваки и дамы уходят за ними.

      Картина 20. 

      Больничная палата. Всё те же полуголые ученики Леонардо вывозят на больничной койке дряхлого старика. Входит Леонардо, садится у постели больного. Это – старый воин, почти неподвижный, высохший, еле говорящий человек.

      Старик (еле шелестит). И вот добрались мы до этой реки… Жара, как в аду… А нам говорят: надевайте латы и в бой… Ну, мы и надели…

      Леонардо (что-то зарисовывает в блокноте, поглядывая на старика). И сколько вам тогда было лет?

      Старик. Не знаю, синьор… К тому времени я уже потерял счёт годам. Голова у меня тогда уже была лысая… А волосы подмышками начинали седеть.

      Леонардо. А сейчас-то вам сколько?

      Старик. Доктор говорит – сто. Шутит, наверное.

      Леонардо. Да, но с тех пор, о которых вы мне рассказываете, уже минуло больше пятидесяти.

      Старик. Ну, что сказать, синьор? Я всегда плохо считал.

      Леонардо. И долго ли продолжалась битва?

      Старик. Весь день и всю ночь. При свете факелов. И главное, мы вроде бы сперва побеждали. А потом кто-то крикнул: «Миланцы! Удержите знамя!» И мы кинулись его защищать… Несколько раз древко хватали то наши, то вражеские руки. Мы дрались за него так, как будто в этом знамени и была цель сражения… А вовсе не в земле Ломбардии… Мы рубились, дрались в рукопашную, кусались… Дрались и кусались даже наши лошади… и неизвестно, кто из нас был злее: люди или звери. Мы безжалостно рубили врагам руки…

      Леонардо. Зачем?

      Старик. …чтобы больше не хватали знамя. Это было не сражение. Это был клубок ярости и смерти… Это сейчас я так спокойно это рассказываю… Но в момент схватки меня как будто и не было… Не было разума, только бешенство!

      Леонардо. Вы во многих сражениях участвовали, синьор?

      Старик. Конечно.