Медные пятаки правды. Евгений Мосягин

поздним августовским вечером воскресного дня я возвращался из увольнения. Только что прошел дождь и в мокром асфальте огнистыми столбами отражались уличные фонари и освещенные окна первых этажей. В районе Земляного вала узкими улочками я шел к Курскому вокзалу на метро. Улицы были безлюдны, но впереди я увидел маленького человечка, с трудом продвигавшегося по мокрому асфальту. Это был безногий инвалид на своем ужасном транспортном приспособлении. После войны множество безногих людей пользовались для передвижения самодельными колясками, представлявшими собой сколоченную из досок платформочку, снизу которой крепились две оси из арматурных стержней с насаженными на них шарикоподшипниками. Инвалид крепился к платформе прочным широким ремнем, а передвигался с помощью двух деревянных чурок, отталкиваясь ими от асфальта. Этот «экипаж» имел широкое распространение по всей послевоенной России.

      Такого бедолагу увидел я на мокром после дождя тротуаре. Улица шла немного на подъём и калеке очень трудно было двигаться вверх. Не говоря ни слова, я снял с себя ремень и подал инвалиду конец с пряжкой.

      – Ты что, браток? – глухим и низким голосом спросил инвалид.

      – Держись крепче, друг, – сказал я. – Повезу тебя, а то смотрю, буксует твоя машина.

      Безногий человек взялся двумя руками за ремень.

      – Ну, если так, то давай, – согласился он. – До угла, хотя бы, там легче будет.

      И я потащил на буксире бывшего солдата, изуродованного войной. До угла мы добрались благополучно, а дальше начиналось Садовое кольцо.

      – Тебе куда? – я спросил.

      – Давай до вокзала. Дальше я сам доберусь. У меня там нора на улице Казакова.

      – Мне тоже к вокзалу, так что поедем вместе. Держись покрепче.

      Мы двинулись к переходу через широкую транспортную магистраль, но до перехода не дошли. Нас остановил комендантский патруль. Офицер проверил мои документы и строго спросил:

      – Почему нарушаете форму одежды?

      – Ну а как же иначе я смог бы ему помочь, – начал я объясняться, но безногий перебил меня:

      – Позволь сказать, товарищ начальник. Я совсем тормознул в переулке, там дорога все вверх да вверх. А он подвез меня. За что ж его наказывать?

      – Никто никого не собирается наказывать, – по-прежнему строго заявил лейтенант. – Но форму одежды нарушать не полагается.

      Он отдал мне документы и, глядя на часы, заметил:

      – Через сорок минут кончается ваша увольнительная. Успеете?

      – Мне до Лефортовского парка. Это недалеко. Успею. Только, как же он?

      – Поможем, – пообещал лейтенант.

      Я пошел к переходу и уже с другой стороны кольца увидел, как двое патрульных солдат, держа за руки инвалида, катили его через дорогу.

      Клубные и все другие мои обязанности обеспечивали мне некоторую долю свободы, но это получалось в очень малой степени. Часто приходилось ходить на строительные работы. В начале осени мне пришлось поработать на ЦАГИ. Это сверх всякой меры засекреченное