Медные пятаки правды. Евгений Мосягин

на самом же деле они только делали вид, что подчинялись мне. Они исправно занимались каждый своим делом и мне, практически, не было никакой необходимости командовать ими. Жили они дружно.

      Во взводе было три грузовых автомобиля: две еще довоенных полуторки и один «студебеккер» Шофером на «студебеккер» был назначен рядовой Леванин, замечательный во всех отношениях молодой человек: и внешне привлекательный, и характером покладистый, и добрый, и семь классов образования имел, словом, исполнительный и надежный солдат. Выпивал он очень редко и только после рейсов или во время увольнения в город, причем делал он это весьма умеренно, что ни разу не навлекало на него никаких нареканий. Но вот, что случилось однажды.

      Вечером после отбоя я посидел недолгое время в кабинете политчасти и, закончив свои дела, направился в казарму на отдых. Сделать это мне не удалось, так как на хоздворе стояло только две машины, «студебеккера» не было. По времени Леванину пора было уже быть в части, но мало ли какие обстоятельства могли задержать его своевременное возвращение и я решил подождать его. Угловое здание на Красноказарменной улице, на третьем этаже которого квартировала первая рота стройбата, имело очень большой двор довольно сложной планировки. В одном из закоулков двора в небольшом помещении располагалась портновская мастерская и там же соседняя комната была приспособлена для проживания портных, писарей и водителей автомашин. Очень долго я ожидал возвращения леванинского «студебеккера» и вместе со мной бодрствовали все обитатели этого помещения, играли в домино, несколько партий я сыграл в шахматы с портным Маширкой, литовцем, призванным в армию после войны. Никто не ложился спать. И вот в начале двенадцатого часа, наконец, послышался шум мотора подъезжающего автомобиля, потом мотор заглох и раздался долгий автомобильный сигнал. Я бросился к выходу, за мной поспешили все остальные. Прямо у двери стоял «студебеккер» и неистово безостановочно сигналил. Я подбежал к машине и рванул на себя дверку кабины – навалившись на баранку, в кабине сидел совершенно бесчувственный Леванин. Я потянул его на себя и он, как куль вывалился из машины мне на руки. Мы занесли Леванина в помещение. Он был невредим, но мертвецки пьян. Я сказал ребятам, чтобы его уложили спать, а сам вместе с одним из водителей осмотрел машину. «Студебеккер» был в полном порядке, и его отогнали на стоянку. Я ушел восвояси.

      На следующий день я расспрашивал проспавшегося Леванина, что с ним случилось. Путевой лист у него был в полном порядке, все ездки у него были записаны, права при нем. Я спрашивал у шофера, как он ехал, говорит, что совершенно ничего не помнит.

      – А где и с кем пил?

      – В Алешинских казармах. Отвозил туда брус из лесосклада, откуда-то со стороны Измайлова. Я не один ездил. Ну, а потом выпили совсем малость. Помню, как выехал за ворота, а потом отключился.

      – И ничего не помнишь, как ехал, останавливал ли тебя кто-нибудь? Как это все у тебя было?

      – Провал. Даже не знаю, как через проходную сюда заехал.

      Вот