Неистовый Евпатий. Антон Андреевич Панферов

в отведенное им жилище, на полпути их нагнал Евпатий. Мальчуган был верхом на своем скакуне, и преградил путь гостям. Увиденное на состязаниях произвело на него сильное впечатление, и ему не терпелось познакомиться с богатырем.

      Никита остановился и с удивлением посмотрел на Евпатия, воскликнув:

      – Эко ты! Напугал! Сколь лет то тебе, малец, что дозволили на коня взобраться?

      – Я– Евпатий, сын воеводы! – представился тот, – а годов мне семь по осени стукнет. Я почитай уже полгода в седле, и как видишь, неплохо держусь.

      – Молодец! А я – Никита, пришел из Черниговской земли, вашему князю служить.

      – Будем друзьями!? – и Евпатий протянул богатырю маленькую, но крепкую ладонь.

      – С радостью! – ответил тот, пожав руку мальчугану.

      Воевода назначил Никиту сотником, ответственным за обучение войска Урсовского городка и прилегающих укрепленных поселений. Став правой рукой и помощником Всеслава, Никита так же занимался с Евпатием, и отец приветствовал привязанность сына к своему новому другу.

      Осенью того же года с южных границ княжества пришло тревожное известие. Гонец из Ельца прискакал и сообщил о вторжении половецких войск и осаде крепости.

      – Гарнизон держится из последних сил. На помощь им подоспела дружина из Дедославля и сумела отбить натиск врага, но кочевники окружили город и пресекают всякие попытки прорваться внутрь или наружу. Были захвачены обозы с продовольствием, которые посланы для поддержки осажденных, – переводя дух, молвил гонец.

      – Собирай дружину! – обратился воевода к Никите, – а я сообщу князю. Завтра на рассвете выступаем.

      «Только бы они продержались до нашего прихода» – подумал Всеслав, и, прыгнув на коня, скрылся в клубах пыли.

      Евпатий, видя, что идут военные сборы, догадался, что предстоит поход на половцев. На каждом углу он слышал гневные речи: «поганые» да «степняки». Несмотря на свой юный возраст, он не желал оставаться в стороне и всячески пытался намекнуть Никите, чтобы тот взял его с собой.

      – Что ты! Даже не думай! Если что с тобой случится, мне отец твой голову снимет, – отвечал богатырь.

      – А ты говори ему, что это я тебе приказал.

      – Не могу, дружище, не могу! Мал ты еще для этого.

      Евпатию ничего не оставалось как подчиниться воле старших. Наутро, когда по прибытии князя прошел последний смотр войск, Евпатий, сидя на коне вместе с отцом и Никитой, объехал строй. Чтобы успокоить сына, князь произнес:

      – Остаешься за старшего! На тебе гарнизон крепости и забота о женщинах и детях.

      Евпатий со всей серьезностью воспринял слова отца и уже забыл о своем прежнем желании отправиться в поход на кочевников. Выйдя за изгородь, он стоял и смотрел вслед удаляющемуся войску, и как только последние ряды скрылись из вида, он вернулся внутрь и велел запереть крепостные ворота.

      А войско тем временем направлялось к Дону. Весть о предстоящем сражении поднимала дух рязанцев, и заставляла их вступать в ряды войска воеводы. К тому времени, когда рязанцы достигли Дона, их численность